Национальные и этнические проблемы на современном этапе развития человечества являются одними из наиболее острых и болезненных, и в связи с этим изучение феномена национализма в истории политической мысли приобретает особую актуальность.
Активизация процессов национализма проявляется сильнее всего у народов, находящихся на более ранних этапах социально-политического и экономического развития. Адаптация к глобальной техногенной цивилизации нередко воспринимается ими как экономическая и культурная экспансия более развитых соседей, сопровождающаяся навязыванием им чуждого образа жизни. Подобная ситуация складывается и в сегодняшней России.

Право и современные государства на рубеже тысячелетий при жизни одного поколения рухнула существовавшая ранее система ценностей и стала зарождаться новая, что привело к появлению чувства незащищенности у огромного числа людей. Четко разграниченная ранее жизнь в социуме начала терять свою определенность, и человек встает перед проблемой выбора новых ориентиров. Поэтому и возрастает желание вновь обрести устойчивую социальную идентичность и связанный с нею психологический комфорт, что очень часто проявляется в виде национализма.

Оценивая национализм с морально-этической точки зрения, большинство исследователей признаёт его огромную историческую роль в становлении многих наций и государств. Указывается, что только на протяжении последних полутора — двух столетий благодаря национализму была консолидирована Франция, объединены Италия, Германия, восстановлена политическая независимость Польши, Финляндии, Греции, завоевана независимость многими народами Азии, Африки и Латинской Америки. Сюда можно отнести и бывшие советские республики. Считается, что именно национализм разрушил и стер с карты Земли такие великие мировые империи, как Австро-Венгерская, Британская, Османская, Российская. Также отметим, что многие достижения в литературе, искусстве, культуре и в ряде гуманитарных наук были в значительной мере обусловлены национализмом.

В то же время следует отметить, что национализм был мощным орудием в руках диктаторских режимов Италии и Германии, Испании и Португалии, а в сочетании и в переплетении с фашизмом и расизмом нанес ущерб развитию многих народов мира.
Проблеме национализма, поискам его корней и истоков, раскрытию природы и сущности этого явления посвящены сотни книг, однако, нельзя утверждать, что его загадка до конца раскрыта.

В конце 90-х годов XX века — начале XXI века национализм стал ярко проявляться в политической и социальной жизни России. Можно утверждать, что произошел взрыв национальной нетерпимости, а национализм приобрел новую силу, найдя отражение в националистических партиях. Предметом изучения нашей темы исследования является понятие национализма, а объектом — перспективы развития будущего России в условиях национализма.

Понятие и сущность национализма

Краткой и всеобъемлющей дефиниции национализма нет, и, наверно, не может быть. Рассмотрев множество существующих определений этого явления, можно указать на ряд качеств и характеристик национализма, который представляет собой проявление уважения, любви и преданности той нации, народу, этносу, к которому данный человек принадлежит -преданности до самопожертвования в настоящем, почтения и преклонения перед прошлым и желание благоденствия, славы и успеха в будущем. В этой нации каждый индивид есть часть целого, и нация не может и не должна оставлять своего человека беззащитным как внутри, так и вне её обитания, и наоборот, каждый индивид этой нации должен быть всегда готов пожертвовать собою ради своего народа. Зачастую путают национализм с патриотизмом, однако между ними серьёзная разница. Национализм представляет собой беспредельную любовь и готовность к самопожертвованию за свой народ, этнос, а патриотизм — такая же любовь и готовность к самопожертвованию во имя родины, государства.

Национализм есть — духовное самосознание народа, имеющее Божественную основу; инстинкт национального самосохранения, вера в силу своего народа; преобладание интересов своего этноса над всеми другими, приводящее к способности нации эффективно бороться с враждебными инородными элементами. Национализм представляет собой высшую фазу развития патриотизма, в которой главная истина состоит в том, что нация -первична, государство — вторично.

Теперь перейдем к самой сущности национализма. Идея нации неизбежно порождает специфические политические акции, в систематизированном виде и представляющие собой национализм. В самом общем понятии национализм — это политическое движение, направляемое на выражение и защиту интересов национальной общности либо на международной арене, либо в отношениях с государственной властью. При этом первый из них — это национализм ведущей, или основной государствообразующей нации, тогда как второй — это национализм этнического меньшинства.

Объективно национальные движения направлены на использование политических механизмов как внутри государства, так и на международной арене для повышения уровня общности граждан одной национальности и защиты их интересов. Национализм с точки зрения политической сферы наиболее эффективно работает только тогда, когда отношения внутри страны нуждаются в культурной и социальной сплоченности общества или отдельных слоев его населения.

Практический опыт показал нам, что национализм не просто используется в признании наличия нации, а также ее особых интересов, но и претендует на превосходство национально ориентированных потребностей над всеми иными надеждами и замыслами людей. Высокая оценка национальных приоритетов зачастую переплетается с идеями самостоятельности, что в свою очередь практически постоянно вызывает к жизни требования получения определенной части государственного суверенитета и его политико-административного закрепления. Все это может означать предоставление нации определенной автономии в рамках государства, и даже создание самостоятельного государственного образования.

В большинстве случаев целью национализма становится и повышение эффективности деятельности государства, проведение в нем реформ, способных качественно повысить уровень культурной и социальной защищенности граждан той или иной национальности. Еще одна достаточно распространенная цель национальных движений — получение национальными группами «национально-культурной автономии», гарантирующей приобретение гражданами той или иной национальности иных возможностей выражения своей идентичности, расширения прав на особые формы политического представительства, законодательные инициативы.

Учитывая высокое политическое значение национальных движений в современных государствах, во многих случаях национализм используется как политическое прикрытие для получения власти совершенно иными социальными силами. Такая форма национализма зачастую становится прикрытием или орудием проникновения на политический рынок тех сил, которые не заинтересованы в публичной огласке и предъявлении общественному мнению своих подлинных целей.

Виды национализма и причины его возникновения

Многие исследователи полагают, что национализм есть идеология и политика, активно использующие в своих целях национальные чувства и эмоции. Рассмотрим поподробнее классификацию Снайдера и Хейса.
По мнению Снайдера существуют четыре типа национализма:

1. Интегрирующий национализм (1845-1871). В этот период, по Снайдеру, национализм представлял собой объединяющую силу, которая способствовала консолидации феодально-раздробленных народов (Италия, Германия).

2. Разъединяющий национализм (1871-1890). Успехи национализма в деле объединения Италии и Германии стимулировали борьбу за национальную независимость народов, входящих в Австро-Венгерскую, Османскую и другие империи, что привело в конечном итоге к их распаду.

3. Агрессивный национализм (1900-1945). Первая половина XX века стала свидетелем острого конфликта противоположных национальных интересов, вылившегося в две мировые войны. В этот период национализм становится идентичным империализму.

4. Современный национализм (1945 — н.в.). Новый национализм заявил о себе главным образом путем антиколониальных революций. Этот период отмечен распространением национализма в глобальном масштабе1.
Хейс в своей классификации выделяет следующие типы национализма: якобинский, традиционный, либеральный, интегральный и экономический.

Две эти классификации ничего не объясняют и лишь только служат подтверждением тому, что национализм есть политика и идеология, использующие национальные чувства для достижения своих целей.

Рассмотрим наиболее расширенную классификацию Э.А. Позднякова:

1. Национализм этнический — это национализм угнетенного или порабощенного народа, борющегося за свое национальное освобождение, это национализм народа, стремящегося к обретению собственной государственности. Ему соответствуют своя политика и идеология.

2. Национализм державно-государственный — это национализм государственно оформленных народов (наций), стремящихся к воплощению в жизнь своих национально-государственных интересов перед лицом подобных наций.

3. Бытовой национализм — это проявление националистических чувств на уровне личности и малых социальных групп. Он обычно выражается в ксенофобии, во враждебном отношении к инородцам и представителям других этнических групп.

В итоге стоит отметить, что национализм есть не что иное, как сочетание идеологии и политики в их неразрывном единстве. Если убрать хотя бы один элемент, то мы получим чувство привязанности к своему народу, а также преданность к своей родине, то есть этические категории, сами по себе не обладающие реальной силой. Но если добавить к ним соответствующую идеологию и политику, то мы получим национализм, способный создавать и разрушать государства, объединять и разделять людей, а при определенных условиях — разжигать вражду, конфликты и ненависть.

Национализм всегда воспринимался неоднозначно. В марксистско-ленинской историографии и политологии выделялись как однозначно положительные национализм угнетенных наций и национализм народов колониальных и зависимых стран. В то же время буржуазный национализм, несмотря на его нередко созидательную роль, считался явлением отрицательным. А что касается пролетарского, социалистического или коммунистического национализма, то его вообще не могло быть. С этими эпитетами мог соседствовать только интернационализм.
И современный национализм воспринимается в российском обществе двояко. Многие его осуждают, считая деструктивной идеологией, другие активно поддерживают, зачастую в агрессивной форме (например, скинхеды).
Националистические проблемы в конце XX — начале XXI века в России приобрели небывалую остроту и актуальность. Каковы же причины распространения националистической идеологии в конце XX века в стране, которая боролась с национализмом, а именно, с самым крайним и жестким его проявлением — фашизмом. В первую очередь стоит отметить, что Россия — многонациональная страна, в ней живут более ста тридцати народов и народностей, и национальные проблемы здесь существовали всегда. Но в 90-е годы прошлого века национальные и расовые конфликты на территории России, а также противостояние отдельных народностей достигли рекордно высокой отметки. Причинами данного явления являются нестабильность в стране и низкий уровень жизни, неравномерное развитие регионов и усиление миграционных процессов, рост конфликтов между культурами и этносами, война в Чечне, сепаратизм и терроризм.

Национализм в условиях глобализации

В условиях глобализации, происходящей на фоне глубокого кризиса современной цивилизации, проблемы национализма стали наиболее актуальны. Этот феномен вызвал противоречивые последствия. С одной стороны, условия жизнедеятельности этнических и национальных общностей наибольшим образом сближаются в силу интеграционных процессов. А, с другой стороны, глобализация ведёт к потере этими общностями своей идентичности, стимулируя в качестве ответной реакции национализм. Таким образом, глобализация и национализм являются двумя взаимообусловленными, часто нераздельными явлениями современности. В России актуальность проблемы национализма не только связана с глобализацией, но и обусловлена многими предпосылками, заложенными в период «социалистического национального строительства». В связи с распадом СССР, переходом российского общества от советского строя к либерально-демократическому многие из «мин замедленного действия», заложенные основателями Союза Советских Социалистических Республик, рванули или готовы рвануть.

Проблема национализма

История дает множество примеров национализма. Наиболее яркий и близкий исторический пример — национал-социализм или германский нацизм, который был крайним и жестоким проявлением национализма. Разрушенная до основания экономика, всеобщие безверие и апатия, массовая безработица — такой была Германия, потерпевшая поражение в Первой мировой войне. К власти пришел Гитлер, который внушил немцам мысль об их превосходстве над всеми прочими народами. Эта идея нашла множество сторонников, как в Германии, так и за ее пределами. Национал-социализм стал господствующей идеологией «Третьего рейха».
В чем же заключалась сущность германского нацизма? Его идеологи провозгласили немецкую нацию высшей ценностью, ради блага которой можно было идти на все. Евреи и цыгане оказались людьми, стоящими вне закона и подлежащими немедленному уничтожению, славян было решено оставить в живых, но лишь как дешевую рабочую силу. Сильное раздражение Гитлера вызывали также негры и мулаты.

Национализм погубил Германию.

Логическим следствием национал-социалистической идеологии стала попытка завоевания «жизненного пространства», которая обернулось изнурительной войной на Востоке. Однако Гитлер просчитался: объединенные силы союзников разгромили войска «Третьего рейха» и их союзников в Европе, Африке, Азии, на Тихом океане. Так немцы излечились от национализма.

Сегодня мы наблюдаем возрождение нацизма — неонацизм. Причем не только в побежденной Германии или в союзных с ней странах. Это явление затронуло и народы бывшего Советского Союза (особенно, такие как белорусы, русские, украинцы), которые в полной мере пережили ужас нацистского вторжения. И теперь не только отдельные политики, но и целые организации провозглашают идеи национальной исключительности, умело путая при этом среднего гражданина, выдавая национализм за патриотизм.
На наш взгляд, сегодня опасность зарождения нацизма в нашей стране невелика, но то, что эта бесчеловечная политическая доктрина до сих пор существует, а число ее сторонников не убывает, наводит на грустные размышления о нашем будущем. А именно, сможет ли человечество усвоить уроки прошлых событий и не допустить повторения краха?

Современный национализм в России

В настоящее время в России наблюдается заметный рост националистических настроений, доказательством чему служит не только деятельность русских националистических группировок и организаций, но и миллионы поданных за ЛДПР голосов, значительная часть которых принадлежит националистически настроенным избирателям, а также активизация сепаратистских настроений в национальных республиках Российской Федерации. Какова же социально-психологическая база различных проявлений национализма?

Очевидно, что одним из его носителей (возможно, наиболее массовым) является люмпенизированная часть общества. Ещё Маркс видел в люмпен-пролетариате — «этой накипи всех классов» — слой людей, не имеющих твердой социальной позиции и потому неустойчивый и продажный. Национализм притягивает люмпена, потому что дает ему сознание превосходства над представителями всех других наций в результате одной лишь его принадлежности к данной национальной общности. Не нужно никакого труда, никаких усилий, никаких талантов и заслуг, чтобы считать себя выше татарина, армянина, узбека или еврея только потому, что я русский. Или считать себя выше русского, потому что я — чеченец (или еврей, армянин, грузин и т.д.). Национализм разобщает нации.

В качестве одного из факторов, влияющих на происходящие в обществе процессы, выступает в сфере национальных отношений определенная традиция националистического характера, в прошлом подавляемая, но сохранившаяся и по-прежнему подпитывающая и поддерживающая националистические настроения в русской среде. Ведь в СССР действовал не только активно культивируемый фактор «дружбы народов», но и сохранялись условия скрытого напряжения в межэтнических отношениях и негативного восприятия людей другой национальности. На поверхности общественной жизни всё вроде бы гармонировало с официальной идеологией интернационализма, но после ослабления её пут национальные проблемы стали проявляться уже в период перестройки.

Распад СССР привел к обострению и появлению новых проблем и противоречий практически во всех его бывших республиках и во многом содействовал росту национализма во всех частях бывшего Союза. Обретя суверенитет, новые государства нуждались в идеологическом обосновании своей легитимности, и наиболее удобной для этого стала идеология национализма.

Что касается России, то она уподобилась Германии времен версальского договора. Раньше во всем мире с Советским Союзом идентифицировались прежде всего Россия и русские, но теперь из могучей сверхдержавы, каким был СССР, она превратилась в экономически неконкурентное и зависимое от Запада государство. По ряду экономических, демографических, экологических показателей Россия сместилась назад. Уровень смертности превысил рождаемость. Поставлено под угрозу существование российской науки — единственного средства, с помощью которого страна может преодолеть в перспективе свое технологическое отставание от Запада.

Россия стала страной без прошлого и будущего, вся её новейшая история была подвергнута ревизии и пересмотру, а жизнь и деятельность целых поколений советских людей была перечеркнута, лишена смысла. С распадом СССР 25 миллионов русских лишились Родины, оказавшись в сопредельных с Россией, но уже чужих государствах. В некоторых бывших республиках СССР их стали притеснять и изгонять из страны, они начали подвергаться дискриминации по национальному признаку. Страна и народ претерпели страшное национальное унижение. Это ли не почва для национализма?! Можно лишь удивляться, что его взлет оказался не столь мощным, как можно было ожидать.

Национализм как политическая угроза

Разрастание национализма представляет огромную политическую угрозу для России, поэтому необходимо поставить ему преграды.
Национализм стал знаменем реакционных политических сил в России в период войн и революций начала XX в. Коммунисты пришли к власти под флагом интернационализма и международной солидарности трудящихся и, действительно, эти лозунги претворяли в жизнь. Решение внутренних национальных проблем связывалось с построением социализма, с прогрессом экономики и культуры, т.е. рассматривалось, как часть общего процесса социального развития. Доминировал классовый подход.

Но уже до войны под флагом интернационализма и под предлогом борьбы с местным национализмом началось уничтожение национальных кадров. Поток репрессий прошелся по всем национальным республикам и русский народ пострадал от этого не меньше других. В период Отечественной войны место интернационализма заняли патриотизм и государственность. В этот период репрессиям подверглись целые народы. А полный отход от принципа интернационализма был ознаменован начавшейся в 1948 г. борьбой против космополитизма, когда прежние интернационалисты в одночасье стали «безродными космополитами». При этом едва ли можно заявлять о переходе партийного руководства к национализму. Выше говорилось о разнице между патриотизмом и национализмом, и новая политика стала выражением патриотизма как партийной идеологии государственности.

В годы застоя в области национальных отношений и в национальном вопросе в целом, как и во многом прочем, наблюдалось двоемыслие, раздвоение между реальным жизненным процессом и его идеологически-пропагандистским облачением. От общественного мнения, от оценки общества скрывалось многое — настроения, реальные проблемы, напряженность, конфликтные ситуации. Под запретом находилось объективное научное изучение сферы национальных отношений и публичности в этой области не допускалось. Официально национальный вопрос считался разрешенным и не подлежащим обсуждению. Всё это развращающе действовало на общественное сознание.

Силы, в начале 90-х гг. прошлого века, пришедшие к власти в России на демократической волне, поставили своей целью, во что бы то ни стало покончить с «империей» и освободиться от власти «центра», т.е. союзного руководства. При этом они отвергли все положительное, что было достигнуто во взаимоотношениях наций, в сближении народов за годы советской власти и полностью проигнорировали патриотические чувства большинства советского народа, проголосовавшего на референдуме 17 марта 1991 г. за сохранение Союза.

Парадокс истории состоит в том, что Россия, которая в течение многих веков собирала вокруг себя земли и создала могучее государство, теперь в лице ее верховной власти выступила главным инициатором развала этого государства, объявив о своем суверенитете и приоритете своих законов над союзными. Для русских этот акт явился нарушением долговременной исторической традиции. И само это нарушение и последовавшие за ним события способствовали росту и укреплению в стране национализма. Вместе с тем, разваливая Союз, российские «демократы» сыграли на руку местным сепаратистам, для которых национализм был знаменем их борьбы за власть.

Волна антирусского национализма поднялась на Украине, особенно в ее западных областях. Президент России так охарактеризовал данную ситуацию: «Что произошло? Произошло то, что люди устали от нищеты, от воровства, от хамства властей, от их неуёмной жадности, от коррупции, от олигархов, забравшихся во власть. Люди устали от всего этого. А когда общество и страна скатываются вот в такое состояние, то люди начинают искать выходы из этой ситуации и, к сожалению, частично обращаются к тем, кто, спекулируя на текущих трудностях, предлагает какие-то простые решения. Среди них националисты. А что, у нас этого не было, что ли, в 90-х годах? Не было вот этого «парада суверенитетов», не было национализма, вспыхнувшего тогда ярким цветом? Да всё это было, мы это всё проходили! И так везде происходит на самом деле. Вот это произошло в Украине. Этим воспользовались вот эти националистические элементы, всё довели до такого состояния, которое мы наблюдаем сейчас. Поэтому это не наш провал, это провал внутри самой Украины». Национализм стал распространяться в среднеазиатских и в закавказских республиках. Местный национализм и сепаратизм существуют и в самой России.

Для преодоления глобальных проблем и опасностей требуется объединение усилий всех народов Земли, всего человечества. А к числу этих опасностей относится не только угроза исчерпания не возобновляемых природных ресурсов, но и многое другое. Перспектива обособления и национальной замкнутости России, которую предлагают ей националисты, не оградит Россию от этих опасностей, а, скорее, усилит их. Нынешняя власть осознаёт эту угрозу и противодействует ей. «Что касается радикального национализма, то мы всегда с ним боролись и будем бороться, — отметил В.В. Путин. — Я неоднократно говорил о том, что национализм очень вредное и разрушительное явление для целостности российского государства, потому что оно изначально складывалось как многонациональная и многоконфессиональная страна».

В современном мире идут процессы интернационализации общественной жизни, вызываемые динамикой мирового рынка, технологическим прогрессом, развитием науки и образования, информатизацией общества, растущей подвижностью населения. Эти процессы неизбежны и противостоять им бессмысленно. Но они порождают противоречия, поскольку сталкиваются с традиционными национальными культурами, и сами противоречивы, поскольку не только сглаживают национальные различия, но и открывают новые возможности национального развития.

Современный национализм пытается тормозить происходящие в обществе процессы интеграции и интернационализации. Но путь национализма тупиковый, его установки не позволяют найти способов разрешения возникающих здесь противоречий, наработать принципы сосуществования разных культур.

Человечество уже доросло до того, чтобы понять, что разнообразие наций, культур, языков — это его богатство, его достояние, отказываться от которого нет никакой необходимости. А это означает, что существо национального вопроса в его современном виде можно сформулировать в одной фразе: как всем научиться жить вместе и в мире.

Пути преодоления проблем национализма

Национальные противоречия и конфликты будут возникать и впредь, поскольку взаимоотношение и взаимодействие наций имеет не только чисто этническую, но и экономическую, политическую, культурную и иные составляющие. И потому первостепенное значение для обеспечения нормальных межнациональных отношений имеет национальная политика и отработка механизмов разрешения возникающих противоречий.

Мировой опыт свидетельствует, что люди разных национальностей вполне могут уживаться друг с другом, если одна нация не ставит себя выше других, если язык и культура каждой нации могут свободно развиваться и им не ставится никаких препятствий, если люди разных национальностей, исходя из того, что граница моей свободы — свобода другого, уважительно относятся к обычаям и традициям друг друга. Очень важен еще тот момент, как относятся друг к другу сами народы, что больше преобладает в их чувствах — спокойное и доброе отношение к той или иной нации, или вражда, неприязнь и даже ненависть. Негативное отношение может вспыхнуть быстро, а изживается медленно. Поэтому столь важна последовательная политика, ориентированная на мирное разрешение противоречий и предупреждений национальных столкновений и кровавых разборок. К ним относятся демократия, политическая стабильность, развитие интеграционных процессов на территории СНГ, право нации на самоопределение вплоть до образования государственности, автономия наций в вопросах культуры и языка и признание национального равенства. Большое значение имеет нетерпимость и недопущение взаимной неприязни наций, негативного восприятия иных обычаев, традиций, особенностей и т.п.

Какие бы противоречия не возникали во взаимоотношении наций, они должны считаться с интересами друг друга. В мире доминируют интегративные процессы, эпоха национальных войн уходит в прошлое. Учиться, как дальше жить мирно и вместе — большая работа, затрагивающая все стороны общественной жизни: и экономику, и политику, и социальную сферу, и культуру. Необходимо продумать, как сделать идею национального возрождения России совместной заботой всех ее народов, где каждый в соответствии со своими возможностями вносит вклад в общее дело, где роль русского народа и его ответственность является решающей, и где движение вперед будет происходить на основе принципов демократии, патриотизма, справедливости, гуманизма и взаимного уважения. Тогда национализм в Россию не пройдет.

Возникновение этнических конфликтов и столкновений стали частым явлением для России. Национализм возникает при низком уровне жизни, при сильной дифференциации общества, и, проникая в различные слои общества, способствует возникновению агрессивно настроенной молодежи и появлению политических партий националистической направленности.

В настоящее время непосредственная угроза для демократических свобод, исходящая от радикально настроенного националистического движения, представляется незначительной. В то же время, в силу ряда экономических и социальных причин существует вероятность постепенного сдвига нынешнего режима в сторону более радикальных форм националистической идеологии. Для решения проблем, связанных с этническими конфликтами и ксенофобскими столкновениями, государство должно выбрать и последовательно осуществлять взвешенную политику.

Баранов Сергей СергеевичБакалавр политологии,выпускник Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», Москва[email protected]Особенности современного российского национализмаСтатья посвящена националистическим настроениям,которые возникают в современном российском обществе и имеют большой отклик среди населения,о причинах их возникновения ио проблеме самоидентификации гражданинРоссии. Эти проблемы стали особо значимость после распада СССР. Феномен национализма не утратил своей остроты, а лишь развивается.В статье определеныпути развития современного российского национализма и обозначено позиционированиенародав своей собственной стране.

В современном мире идет процессы интенсивного взаимодействия различных народов и культур, национальные границы стираются. В мире практически не осталось моноэтнических государств. Но наряду с этим происходит заметное национальное обособление. С конца прошлого века мы можем увидеть, как возросли национальные и религиозные конфликты во многих регионах и странах мира.

Межнациональные конфликты существуют не только в странах «третьего мира», но и в весьма благополучных государствах Европы. Основные миграции там начались после мировой войны из стран Африки, Средиземноморья и Южной Азии. На данный момент эти мигранты сталкиваются с проявлениями ксенофобии и дискриминации. В обществах этих стран развиваются националистические настроение, т.к. многие коренные граждане против того, что с ними рядом живут чужие.Современная Россия сталкивается с аналогичной проблемой. «Российское общество всегда было и остается полиэтничным, однако, в российской политической традиции явно присутствуют черты «национального государства», сформированного доминирующим русским этносом».Но при этом западные специалисты называют наше общество иммигрантским. Всё это можно объяснить тем, что у нас низкий уровень естественного воспроизводства и при этом невозможно поддерживать нормальный уровень населения без функции миграции. Уже сейчас в Москве и других городах России существуют определенные многонациональные сообщества, где доля иммигрантов увеличивается. Всё это развивает националистические настроения на политическом и бытовом уровнях. Мы можем слышать лозунги «Россия для русских», «Москва для москвичей», которые получают большой отклик.Учитывая такое состояние дел, могу сказать, что данная работа актуальна по своей теме. Феномен национализма не утратил своей остроты, а лишь развивается. И интересен тот факт, насколько агрессивным или же равнодушно настроенным он может быть.Проблема исследования заключается в том, чтобы понять, как на данный момент себя чувствуют жители России спустя 20 лет после распада СССР и учитывая высокий рост иммиграцииза последние годы.

На сегодняшний день существуют различные трактовки кпонимаю слова «национализм». «Социологический энциклопедический словарь» даёт следующее определение: «Национализм –это система взглядов, идеология, питающаяся этноцентризмом и имеющая большую социальнополитическую направленность». Коротеева В.В.пишет, что «основную доктрину национализмаможно свести к нескольким положениям:1)нация –реальная общность, имеющая свои особые качества;2)интересы и ценности этой нации обладают ля индивида приоритетом перед другими интересами и ценностями;3)нация должна быть как можно более независимой, что требует достижение политического суверенитета».

Нельзя, однако, точно сказать, является ли национализм положительным или отрицательным явлением. Конечно, всё зависит от конкретной ситуации и страны. Примером может служить Япония 19 века с её попыткой модернизации. «Японская элита приняла решение-национальные интересы Япониизаключаютсявтом, что она недолжна следовать путемтех стран, которые изначально были ослаблены, апотом изахвачены Западом». Исходя из таких утверждений, японцы должны были любыми способами добиться модернизации. И они это сделали, несмотря на все экономические, моральные и культурные жертвы. Теперь мы видим Японию одной из самых экономически развитых государств. Однако, после этоймодернизации и националистических подъемовпоявились чудовищные последствия. В Японии поимели местошовинистские, фашистские, нацистские и милитаристские настроения. «Ноесли сегодня мысравним Японию иФилиппины, где национализмом инепахнет, тоувидим,что националистическая модернизация позволила Японии стать одной изсамых экономически развитых стран мира, икак бытонибыло, думается, что досих пор большинство японцев считает, что куда как лучше быть японцами, чем филиппинцами». Т.е. тут мы увидели двойную окраску национализма.

Самый позитивный окрас мы можем проследить у прибалтийских стран после распада СССР. Благодаря своим националистическим движениям страны смогли избавиться от доминирования Москва, но при этом работал также и второй полюс –стремление к Западу. Они бы не смогли проделать все реформы, если бы не существовало таких националистических движений.

Если в этом контексте рассматривать Россию, то мы не можем использовать такой антироссийский национализм, чтобы вызвать массовую поддержку реформ и движение к Западу. По сути, слово «антироссийский» может вызвать лишь отрицательные эмоции, но и тут с этим ничего не поделать. Но с другой стороны, российский национализм и не может быть имперским. России уже давно пора перестать себя считать «Советским центром» и попытаться создатьнационального государства и сохранитьнационализмв таком виде. Тем не менее, Россия тесно вовлечена в интересы со смежными с ней республиками, чтобы пойти на это.

ПоД. Лейтину, поднимая вопрос идентичностироссийских граждан, следует сказать, что они себя позиционируют с двух ракурсов: этнокультурный, которыё сопряжен со словом «русский» и гражданский, выраженный в понятии «россиянин». Последняя обладает более нейтральной окраской, характеризуя лишь человека как гражданина российского государства.

Немного иначе данную проблему рассматривает Шпорлюк. Он выделяет «спасателей империи» и «строителей нации». "Спасители" рассматривают российскую и советскую империю в качестве "легитимного национального пространства русской нации", используя в отношении соседей терминологию патронклиентских отношений, согласно которым "быть русским, означает заключение в себе и персонификацию общего и универсального, тогда как иные этносы представляют собой специфическое и особенное, иными словами, нечто местное, подчиненное и неважное". "Строители" же, ограничивающие пространство государства исконно русскими территориями, не стремятся возродить империю, а наоборот, заинтересованы в выстраивании на ее месте русского национальногогосударства».

Существующий кризис идентичности позволяет русскому народу вступать в систему горизонтальных межэтнических отношений с целью формирования гражданской нации. Но с другой стороны могут произойти поиски новых иных её форм и новой моделигосударственного устройства. И в случае невозможности реализации новых возможностей может произойти ресентимент, т.е. ненависть, отрицание идеальной модели и враждебность в обществе.

После распада СССР огромное количество граждан не могло понять свою национальную идентичность. Адаптация к новому государственному устройству происходила медленно и мучительно. Согласно данным Российского независимого института социальных и национальных проблем, в 1996 г. лишь чуть больше половины россиян (53,1%) ощущали себягражданами России, 15,5% гражданами СССР, а 23% не знали кем себя вообще ощущать. В начале 2000 года доля людей, ощущавших себя гражданами РФ составила 67,5%, хотя и заметной остаётся доля тех, кто идентифицирует себя с гражданами СССР –11,2%. Тех, кто«никем» себя не ощущал было 16,7%.

Катаклизмы последних лет так и не смоглидо конца уничтожить в наших граждан «имперскийдух». Угроза потери идентификации коснулась в первую очередь русского народа, который будучи народом имперским, привык идентифицировать себя через государство и язык. Но возможно ли найти необходимый баланс имперского и национального? Многие учёные говорят, что «попытки насильственной русификации изначально подкладывали мину под фундамент Российской империи. Оборотной сторонойэтих попыток стал рост сепаратизма и национализма на окраинах».

Кризис имперской идентичности русских и возникшее вследствие этого состояние ресентимента, согласно теории Д. Лэйтина, подтолкнули их к реанимации идентичности национальной, основой которой могла служить актуализация либо имперских чувств, либо этнокультурных начал. Для актуализации первого типа идентичности у России есть, вопервых, все необходимые ресурсы: топливноэнергетические, человеческие, экономические, военные и т.д. Вовторых, "реимперизации" способствует слабость СНГ как института многостороннего сотрудничества при росте двусторонних соглашений.

Не менее важной проблемой выступает взаимовлияниенационализма(отношения русских к себе, то есть степень удовлетворенности собственной идентичностью) и ксенофобии. Эти явления имеют тесную связь друг с другом:

степень, в которойнационализм влияет на уровень ксенофобии, позволяет говорить не только о содержании первого, но и о направлении его развития. Так, в случае роста влияния русскогонационализмана уровень ксенофобии можно судить о наличии предпосылок для развития этнической идентичности русских (то есть формировании собственной этнической идентичности при противопоставлении себя другим этносам), и наоборот, по мере снижения подобного влияния, уместно говорить о развитии имперской/гражданской идентичности. Без сомнения здесь мы имеем довольно сильное упрощение, поэтому дополнительно важно учитывать этническое измерение: силу этнической сплоченности, выраженную в чувстве близости индивида к "своей" группе.Другими словами, в случае сильных этнической идентификации и влияниянационализмана ксенофобию можно говорить о развитии этнической идентичности русских в видеэтнокультурногонационализма. Слабая этническая сплоченность при выраженном влияниинационализма

на ксенофобию указывает на развитие имперской идентичности и имперского колониализма двух видов. «Для первого из ниххарактерна слабо организованная имперская нация с низкой степенью этнической толерантности (повидимому, Россия 2000х гг. может служить ярким тому примером). Для второго

сплоченная имперская нация, толерантная по отношению к другим этническим группам (Французская или Британская колониальные империи могут отчасти быть примером подобных государств).В случае слабойэтнической идентификации и влияниянационализма

на ксенофобию можно говорить о формировании классической имперской идентичности (традиционные империи Римская, Оттоманская, Российская)». Этому типу соответствует гражданская идентичность со слабо выраженными националистическими настроениями. Положение России как империи со временем менялось в зависимости от выраженности соответствующих факторов, притом что "сильное" и "слабое"их влияние друг на друга относительные понятия.Очевидно, что для империй развитие этнокультурногонационализма

скорее характерно в кризисное время. Так, в Российской империи такой национализм начал развиваться послереволюции 1905 года, когда царские власти поспособствовали появлению«Чёрной сотни» и других радикальных националистических организаций. Затем в СССРв форме созданнойвластями в конце 1940х годов кампании "борьбы с космополитизмом" и, наконец, в Россиив середине 1990х начале 2000х годов с постояннымипопытками перевода социального недовольства в сторонуэтнических фобий изза войны в Чечне. Следовательно, вспышки русского этнокультурногонационализма

обычно носили спорадический характер.Из всего этого следует понять, что же служило двигателем в развитии русской идентичности?Как мы можем видеть, основной её фактор –государство: при ослаблении государственной власти происходит спать имперской и рост национальной идентичности, и наоборот.

Интересен ещё вопрос, почему националистические, а также шовинистские, фашистские и т.п. движения начали набирать популярность за последние годы? Для многих граждан может являться шоком, когда те видят молодых людей со свастиками на рукавах и флагах. Ответ на вопрос надо искать в изменения в обществе на исходе XXвека. Распад СССР стал глубочайшим потрясением для массового сознания, сопровождавшийся глумлением над советской историей, людьми, чувствами. После этого началось время экономического спада,

маргинализации, снижения уровня жизни, «утечки умов». Все эти расколы привели к дезориентации политического сознания. И этому травмированному сознанию импонировали разнообразные концепции «спасения державы», восстановления единства нации и прочее. Именно так народ и начинал привязываться ко всем радикальным идеям.

Следует отдельно сказать по поводу ксенофобии в российском национализме у разных возрастных групп. По результатам исследований К. Калининым в конце XXначале XXIвека националистические настроения выражены в основном у молодых и пожилых людей. При этом по мере взросления усиливается не только уровень российской идентичности, но и уровень ксенофобии. В 2003 г. рост субъективного социального статуса индивидов положительно связан с уровнемнационализмаи отрицательно с уровнем идентичности и ксенофобии. Из этого можно сделать вывод, что менее защищенные социальные слои имеют более выраженный национализм и ксенофобию.С ростом государственной централизации этнические связи между русскими, с одной стороны, ослабевают, но с другой усиливаютсяза счет роста связей индивидов с государством. Информация об ослаблении влияния этнической сплоченности русских позволяет сделать вывод, что при выраженном воздействии уровнянационализмана уровень ксенофобии можно судить о развитии в современной России имперской идентичности и имперского колониализма как политики. Факторнационализмастановится более этнически "окрашенным", а в структуре индивидуальной идентичности повышается удельный вес языка и религии.Современная Россия, строящая демократию, демонстрирует развитие имперского колониализма и этнокультурногонационализма. Результат их взаимодействия и взаимовлияния обуславливает специфику общественной ситуации в нашей стране развитие в ней имперскогонационализма. Скорее всего, в ближайшей перспективе оно будет идти по восходящей линии. Ведь на уровне массового сознания имеется поддержка имперского проекта и связанной с ним концепции авторитарной модернизации вследствие разочарования во всех остальных парадигмах либеральной и коммунистической. На уровне же элит реализация имперского проекта это возможность возврата однажды утраченного престижа и статуса сверхдержавы. Без сомнения, и для элит, и для масс указанный проект служит способом преодоления состояния ресентимента, возникшего после развала СССР.Появление в последнее десятилетие в России националистических, фашифизированных групп является весьма закономерным процессом, вызванным крушением не только социалистического, но и либеральнодемократического политического проекта. Вероятно и то, что развитие этнокультурногонационализма русских будет и далее использоваться политическими элитами как средство мобилизации населения в целях построения имперского государства. Более того, подобная форма взаимодействия между элитами и массами порождает дополнительный синергетический эффект, результат которого самовозрастание в российском обществе имперскогонационализма, глубоко проникающего в политические и

социальные институты. Это приводит к дополнительному раскачиванию этнополитического маятника, ибо рост этнонационализма русских сопровождается ответным ростом фрустрации национальных меньшинств, который в свою очередь подстегивает развитие русского имперскогонационализма и т.д. по нарастающей. Пагубные последствия подобного процесса для будущего российского государства несложно представить. Вдобавок к этому следует указать и на идеологические установки российской молодежи, которые, определяя в конечном счете будущее страны, гарантируют стабильность нынешнего политического режима. Нет ничего удивительногов том, что после "цветных" революций правящие круги, осознав важность роли молодых граждан в политике, ведут борьбу за возможность "навязать" им свое видение мира, идеологию. Современная российская молодежь стала более националистичной по сравнению с иными возрастными группами, а это значит, чтосейчасона важный ресурс для реализации нынешнего имперского проекта, азавтра

способна к дальнейшему раскачиванию этнополитического маятника. В любом случае однажды сформировавшиеся на уровне массового сознания идеологические установки с большим трудом поддаются изменениям. Значит, именносегоднясудьба российского государства и российской нации решается на многие годы вперед.

Ссылки на источники1)Сидорина Т.Ю. Национализм: теории и политическая история [Текст]: учеб. пособие для вузов / Т.Ю. Сидорина, Т.Л. Полянников; Гос. унт –Высшая школа экономики. –М.: Изд.дом ГУ ВШЭ, 2006 –356 с.2)Осипов Г.В. Социологический энциклопедический словарь / Ред.координаторГ.В. Осипов. –М.:Инфра.М –НОРМА, 1998. –488 с.3)Быков П. Хороший плохой национализм / П. Быков, О. Власова // Эксперт. –2005. –№ 18 (465). –С. 86914)Калинин К.О. Русский национализм: сравнительный анализ 1995 и 2003 годов / Калинин К.О. // Общественные науки и современность. –2008. №3. –С. 64765)Россияне о судьбах России в XXвеке и своих надежда на новое столетие: Аналитический доклад по заказу московского представительного Фонда им. Ф. Эберта. М. – 2000.

Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«СЕВЕРО-ЗАПАДНАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ»

ФАКУЛЬТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОГО И
МУНИЦИПАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ

Кафедра политологии

РЕФЕРАТ

Национализм в России

Выполнил студент II курса
Группы № 2103
Резвых Александр Константинович
Проверил кандидат филос.наук, доцент:
Павлов Владимир Анатольевич
Оценка: ___

Санкт-Петербург
2011
Оглавление

Введение………………………………………………………… ………...………3
1. Национализм и его значение ………………………………………………….4
2 Типология национализма.…………………….…………………… …………...6
3. Многозначность понятия «национализм» в русском языке…………………9
4. Русский национализм ……………………...................... .............................. .....9
5. Развитие национализма в РФ в настоящее время………………………..….14
Заключение…………………………………………………… …………….…....24
Список использованной литературы………………………………………..…. 25

Введение

Национальные и этнические проблемы являются одними из наиболее острых и болезненных в современном мире. Это явление стало своеобразной реакций на тенденции нарастающей унификации духовной и материальной культуры в условиях глобализации.
В результате, в конце ХХ века человечество столкнулось с проблемой актуализации различий - не только национальных, но и культурных, гендерных, расовых, религиозных. Вместе с тем, тенденции глобализации отнюдь не означают кризиса национальной государственности, они не отменяют устойчивости местной неформальной экономики, этнического национализма и т. д.
Оживление национализма проявляется сильнее всего в сознании отставших в своем развитии народов: «врастание» в глобальную техногенную цивилизацию воспринимается ими как экономическая и культурная экспансия более развитых соседей, навязывание чуждого образа жизни.
Нечто подобное происходит и в сегодняшней России. Ломка существовавшей ранее привычной системы ценностей и непростое складывание новой, привела к появлению характерного чувства незащищенности у огромного количества людей. Четко разграниченная ранее жизнь в социуме теряет свою определенность, границы размываются, и человек встает перед проблемой выбора новых ориентиров. Поэтому наряду с открытостью, интенсивностью культурной жизни, поисками новых решений в переходные периоды так возрастает тяга к конформизму, желание вновь обрести устойчивую социальную идентичность и связанный с нею психологический комфорт, который очень часто проявляется в явлении национализма.

1. Национализм и его значение

Национализм (фр. nationalisme) -- идеология и направление политики, базовым принципом которых является тезис о ценности нации как высшей формы общественного единства и её первичности в государствообразующем процессе. Отличается многообразием течений, некоторые из них противоречат друг другу. Как политическое движение, национализм стремится к защите интересов национальной общности в отношениях с государственной властью.
В своей основе национализм проповедует верность и преданность своей нации, политическую независимость и работу на благо собственного народа, объединение национального самосознания для практической защиты условий жизни нации, её территории и проживания, экономических ресурсов и духовных ценностей. Он опирается на национальное чувство, которое родственно патриотизму. Эта идеология стремится к объединению различных слоёв общества, невзирая на противоположные классовые интересы. Она оказалась способной обеспечить мобилизацию населения ради общих политических целей в период перехода к капиталистической экономике.
В силу того, что многие современные радикальные движения подчёркивают свою националистическую окраску, национализм часто ассоциируется с этнической, культурной и религиозной нетерпимостью. Такая нетерпимость осуждается сторонниками умеренных течений в национализме.
Русскоязычные СМИ «национализмом» часто называют этнонационализм, в особенности его крайние формы (шовинизм, ксенофобия и др.), которые делают акцент на превосходстве одной национальности над остальными. Многие проявления крайнего этнонационализма, включая разжигание межнациональной розни и этническую дискриминацию, относятся к международным правонарушениям.

Национализм -- это прежде всего идеология, которая включает следующие элементы:

Существование наций. Национализм постулирует, что человечество законами природы поделено на фундаментальные единицы -- автономные и самодостаточные нации, которые отличаются набором определённых объективных характеристик.
Суверенное право нации на самоопределение. Национальные проекты могут осуществляться только в собственном государстве. Нация имеет право сформировать своё государство, которое должно включать в себя всех членов нации. Для каждой непрерывной территориально- административной единицы политические границы должны совпадать с культурно-этническими. Таким образом, нация обладает высшей (суверенной) властью над чётко ограниченной территорией, в пределах которой проживает достаточно однородное население.
Первичность нации в государствообразующем процессе. Нация является источником всей политической власти. Единственным легитимным типом правительства является национальное самоуправление. Каждый член нации имеет право непосредственно участвовать в политическом процессе. Тем самым национализм символически приравнивает народ к элите.
Национальная самоидентификация. Национализм считает необходимой общность языка и культуры для всего населения в пределах единой административно- территориальной единицы. Люди отождествляют себя с нацией ради свобод и самореализации. С другой стороны, нация гарантирует членство и самоидентификацию даже тем, кто не чувствует себя частью никакой другой группы.
Солидарность. Единообразие достигается за счёт объединения людей на почве любви и братства, а не путём навязывания определённой культуры. Важно, чтобы члены нации ощущали узы солидарности и действовали не одинаково, а в унисон, соизмеряли свои усилия с устремлениями других.
Нация как высшая ценность. Преданность индивида национальному государству превыше индивидуальных или других групповых интересов. Задача граждан -- поддерживать легитимность своего государства. Укрепление национального государства является главным условием для всеобщей свободы и гармонии.
Всеобщее образование. Люди, составляющие нацию, должны иметь доступ к образованию, которое необходимо для участия в жизни современного общества.

Национализм подчёркивает различия, колорит и индивидуальность наций. Эти отличительные черты носят культурно-этнический характер. Национальное самосознание способствует идентификации существующих иностранных вкраплений в культуру и рациональному анализу перспектив дальнейшего заимствования из других культур на благо своей нации. 1

2. Типология национализма

В зависимости от характера поставленных и решаемых задач, в современном мире формируется несколько типов национальных движений. Наиболее широко используется классификация, произведённая Х. Коном, который ввёл понятия политический и этнический национализм. Большинство специалистов (включая самого Кона) считает, что каждая зрелая нация содержит в себе оба компонента.

Гражданский национализм (другие названия: революционно-демократический, политический, западный национализм) утверждает, что легитимность государства определяется активным участием его граждан в процессе принятия политических решений, то есть, степенью, в которой государство представляет «волю нации». Основным инструментом для определения воли нации является плебисцит, который может иметь форму выборов, референдума, опроса, открытой общественной дискуссии и т. д. При этом принадлежность человека нации определяется на основе добровольного личного выбора и отождествляется с гражданством. Людей объединяет их равный политический статус как граждан, равный правовой статус перед законом, личное желание участвовать в политической жизни нации, приверженность общим политическим ценностям и общей гражданской культуре. Существенно, чтобы нация состояла из людей, которые хотят жить рядом друг с другом на единой территории.
В рамках гражданского национализма выделяют подвиды:

Государственный национализм утверждает, что нацию образуют люди, подчиняющие собственные интересы задачам укрепления и поддержания могущества государства. Он не признаёт независимые интересы и права, связанные с половой, расовой или этнической принадлежностью, поскольку полагает, что подобная автономия нарушает единство нации.
Либеральный национализм делает акцент на либеральных ценностях и утверждает, что существуют общечеловеческие ценности, такие как права человека, по отношению к которым патриотические нравственные категории занимают подчинённое положение. Либеральный национализм не отрицает приоритеты по отношению к тем, кто ближе и дороже, но полагает, что это не должно быть за счёт чужих.

Этнический национализм (другие названия: этнонационализм, культурно-этнический, органический, романтический, восточный национализм) полагает, что нация является фазой развития этноса и отчасти противопоставляет себя гражданскому национализму. В настоящее время «националистическими» называют как правило те движения, которые делают акцент на этнонационализме. С его точки зрения, членов нации объединяет общее наследие, язык, религия, традиции, история, кровная связь на основе общности происхождения, эмоциональная привязанность к земле, так что все вместе они образуют один народ (нем. Volk), кровнородственное сообщество. Чтобы культурные традиции или этническая принадлежность легли в основу национализма, они должны содержать в себе общепринятые представления, которые способны стать ориентиром для общества.

Крайний национализм нередко ассоциируется с экстремизмом и ведёт к острым внутренним или межгосударственным конфликтам. Стремление выделить для нации, проживающей внутри страны, своё государство приводит к сепаратизму. Радикальный государственный национализм является ключевой составляющей фашизма и нацизма. Многие этнические националисты разделяют идеи национального превосходства и национальной исключительности (см. шовинизм), а также культурной и религиозной нетерпимости (см. ксенофобия).В большинстве стран крайний национализм официально признаётся социально опасным явлением. Ряд международных документов, в том числе Всеобщая декларация прав человека и Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации, осуждают этническую дискриминацию и ставят её вне закона. В России разжигание межнациональной розни относится к уголовным преступлениям.
Характерная для национализма размытость идеологии и эклектичная структура политических движений часто открывает возможности для политики «двойных стандартов». Например, стремящиеся к сохранению своей культуры «нации-гегемоны» обвиняют в великодержавном шовинизме, борьбу малых народов за национальную независимость называют сепаратизмом, -- и наоборот.

3. Многозначность понятия «национализм» в русском языке

В современном русском языке наиболее употребительное значение слова «национализм» отличается от описываемой в данной статье идеологии и по смыслу приближается к шовинизму, этнократии и ксенофобии. Оно имеет выраженный негативный оттенок и делает акцент на превосходстве своей нации, национальном антагонизме и национальной замкнутости. Русская языковая традиция также приравнивает понятие «нация» к этничности. По мнению историка А. Миллера, это связано, с одной стороны, с тем, что Россия в целом слабо знакома с идеологией национализма, а с другой стороны, с намеренным искажением принятого в мире значения этого термина в Российской Империи и Советском Союзе. Следствием стала практика подмены терминов, которую в своих целях используют как противники национализма, так и сторонники национальной исключительности. Владимир Путин называет себя и Дмитрия Медведева «националистами в хорошем смысле слова».
Следует отметить, что негативное употребление понятия «националист» бытует не только в России. Так, президент Германии Й. Рау в своей инаугурационной речи объяснял, что патриот -- это человек, любящий свою родину, а националист -- ненавидящий другие народы и страны.

4. Русский национализм

Национализм появился в России во второй половине XVIII века в связи с интересом образованных кругов высшего общества к течениям западноевропейской философии и политической мысли. Поначалу под нацией понималась культурная и интеллектуальная элита (преимущественно дворянство) в рамках существующего порядка. Например, в своём предисловии к трагедии «Дмитрий Самозванец» (1771 г.) А. Сумароков называет основой русской нации то, что удел рабов -- послушание, царя -- власть, а «сынов отечества» (то есть, элиты) -- забота о государстве. Национализм трактовался в духе примордиализма, что стимулировало интерес к истокам России и её культуре.
Из-за отсутствия в русском языке точного эквивалента понятий, связанных с национализмом, долгое время использовались французские термины, хотя попытки перевода делались неоднократно. Так, Вяземский переводил фр. nationalite как «народность».
В период правления Петра I достижения России вызывали в мире восхищение, и сподвижники царя также доброжелательно смотрели на европейцев как на равных.
Однако к концу XVIII века вокруг отношения к Западу возникли разногласия. Стало всё более очевидно, что сравнение Запада с Россией не в пользу последней. Дефицит равенства, свободы и уважения к личности на родине вызывали у русских патриотов чувство стыда. Этот удар по национальной гордости привёл к возникновению двух противостоящих друг другу групп. Западники(начиная с Радищева) считали, что Россия должна идти вслед за прогрессивными и либеральными силами по тому же пути, на который вступили Западная Европа и США. Славянофилы не соглашались видеть в Западе лидера и тем более образец для подражания. Они верили, что у России особый путь в связи с её географическим положением, авторитарным и православным прошлым.
Восстание декабристов 1825 г., призвавшее к ликвидации самодержавия, потрясло высшее общество, и большинство стало видеть в западных ценностях прямую угрозу для России. Это привело к ещё большей поляризации западников и славянофилов. Польское восстание 1830 года и развитие событий в Европе также подтверждали опасения по поводу деструктивных последствий новых западных течений. В 1833 г. граф Уваров попытался объединить русский национализм с идеей сохранения империи и официальных традиций, выдвинув тезис, что «собственными началами России являются Православие, Самодержавие и Народность».
Следует отметить, что именно славянофилы внесли основной вклад в развитие русского национального самосознания в XIX веке. Однако по мнению некоторых исследователей, следствием мучительных сравнений России с Западом стал ресентимент(психологическое состояние бессильной зависти). Одни уверяли, что отсталость России иллюзорна и что внешние различия в обычаях и культуре скрывают одну и ту же реальность, включая отсутствие реальной свободы и равенства. Другие настаивали, что Запад пошёл по принципиально неправильному пути и что Россия наоборот спасёт Запад от либерализма. С их точки зрения, русская нация была в первую очередь противоположностью западной модели.
Славянофилы приписывали русскому характеру терпимость, преданность хозяину, жажду истины, спонтанность, сердечность, душевность, великодушие, безразмерность, соборность (склонность принимать решения коллективно). Это противопоставлялось обобщённому западному характеру, которому якобы были свойствены жадность, лживость, эгоизм, холодная расчётливость. Многие приписывали русским также и негативные черты: лень, пьянство, обломовщину, неуважение к себе и другим. «Русская душа» увязывалась с русскими кровью и почвой, поэтому предполагалось, что её носителем в чистом виде являются крестьяне. Интеллектуальная элита видела свою миссию в том, чтобы воспроизводить массовые стереотипы, конструировать на их основе новые идеи и навязывать их массам. Однако русский национализм оставался идеологией элиты вплоть до появления массовых общественных движений в начале XX века.
Поскольку Россия была империей, власть враждебно относилась к национализму меньшинств и опасалась опираться на этнонационализм русского большинства в силу его стихийности. При этом она пыталась использовать национализм меньшинств в других государствах в своих внешнеполитических интересах. Так, она поддерживала панславизм в Австро-Венгрии и Османской империи, несмотря на ответное настороженное или враждебное отношение. В начале XX века, когда в России начался упадок абсолютизма, власть начала прибегать к услугам черносотенцев и провоцировать межнациональные трения в самой империи.
Придя к власти в 1917 г., большевики подавили существовавшие движения русских националистов. Официально заявлялось, что великодержавный национализм был одной из враждебных идеологий и ему противопоставлялась идея интернационализма. Благодаря этому наиболее широкое распространение получил взгляд, что национализм (во всех его вариантах) советским режимом подавлялся. Вместе с тем некоторые элементы политики носили национальный характер. Так, программа русификации началась в XX веке при царе и была продолжена советской властью. Во время Второй мировой войны, стремясь сплотить народ против захватчиков, И. В. Сталин взывал к национальному чувству и патриотизму. Позднее он провозгласил русских «руководящим народом». Это сочеталось с разжиганием фобий по отношению к «народам-предателям» и этническими чистками. 2
Некоторые авторы утверждают, что в СССР доминировал «социалистический патернализм», который делал акцент на нравственном характере отношений между людьми и государством в связи с их правами на долю в распределяемом общественном продукте. В отличие от национальных государств, в СССР от граждан не требовались ни политическая активность, ни этническая схожесть; они должны были с благодарностью принимать то, что государство им давало.
Есть мнения, что национализм в советский период на самом деле играл более активную роль. К ним относится точка зрения, что в период правления Брежнева разрабатывалась концепция «советского народа», которая включала в себя элементы политической нации, хотя и не наделяла её национальным духом. Ханна Арендт рассматривала панславизм сталинского периода как одну из его существенных характеристик. Также есть и точка зрения, полностью противоречащая советской. Согласно ей национализм был свойствен большевикам с самого начала, и Октябрьская революция 1917 г. была сродни национально-освободительной борьбе, отвергнув старый режим как если бы он был инородным.
Эти разногласия отражаются на дискуссии по поводу взаимосвязи национализма и фашизма применительно к СССР. Одни полагают, что благодаря отсутствию национализма в СССР (в силу либо его подавления режимом, либо культурных традиций), идеологии фашизма и нацизма также не получили распространения. Другие считают, что сталинский режим включал элементы крайнего национализма: шовинизма и расизма.
Тем не менее, советская Россия никогда не занималась целенаправленным строительством нации. В СССР под «национальной политикой» понималось решение проблем нерусских народов. Российская Федерация не считалась национальной республикой, а русское население -- носителем особой этничности. В бытовой повседневности большинство определяло себя только по отношению к государству, и основным параметром был ранг во властной иерархии. В 1991 г. большинство русских (80 %) своей родиной называло весь Советский Союз.

В постсоветский период распад страны, крушение социалистических идеалов и разочарование в экономических реформах заставили многих людей обратиться к партиям и движениям, действующим в соответствии с идеями национализма, в том числе в его крайних формах: этнические, объяснявшие происходящее сговором нерусских против русского народа (наиболее радикальная часть опирается на национал-социалистические идеи Третьего рейха), и государственные, идеализировавшие Сталина (например, евразийцы и нацболы). Наряду с прозападными настроениями, в обществе вновь появился ресентимент.
В начале XXI века национализм стал набирать популярность в массах, однако тяготение к этническому и гражданскому национализму до сих пор находится в неустойчивом равновесии. Параллельно рост трудовой этнической миграции в Россию обострил межнациональные трения. В 2006 г. межэтнический конфликт в Кондопоге вызвал широкий резонанс в обществе.
Согласно распространённой точке зрения, переход России от имперского к национальному государству до сих пор не завершён, и на эту тему продолжаются дискуссии. Традиционалисты отстаивают идею укрепления вертикальных опор государства, в то время как модернисты призывают к его национализации и усилению горизонтальных общественных связей.
В 2005 году аналитики ВЦИОМ сделали вывод, что негативный результат процесса строительства государства-нации, в особенности подчинение политики корпоративным интересам, вызвал рост этнического самосознания русских, который выступает в качестве замены государственной идеологии. 3

5. Развитие национализма в РФ в настоящее время
В настоящее время начинается вторая стадия развития национализма в России. На первой стадии - в 1980-90-хх годах - русский национализм был слаб. Русские по-прежнему жили традиционным, многовековым имперским сознанием, видя свою историческую задачу в консолидации огромной полиэтнической территории, в т.ч. ценой отказа от собственного национального государства и собственного национализма. Главный вызов русскому имперскому сознанию исходил с периферии, где, напротив, резко усилился национализм, имевший антироссийскую и антирусскую направленность. Перестроечные процессы, открывшие все клапаны и стимулировавшие развитие всех возможных политических движений, позволили периферийным национализмам стать доминирующим фактором. Их развитие привело в конечном итоге к распаду СССР.
В советское время национальной политике уделялось, как известно, огромное внимание. Советская политика худо-бедно позволяла сохранять межнациональный мир, находила способы нейтрализации или силового подавления национализма, культивировала наднациональную коммунистическую идеологию. Прогрессирующая потеря этой идеологией и всей советской властью легитимности автоматически, как и предсказывали многие ученые, привела к всплеску другой, альтернативной объединяющей идеологии - национализма. В условиях многонационального государства вместо одного объединяющего национализма возникли десятки национализмов, у каждого народа - свой, и со своим "образом врага".
На территории нынешней России в начале 1990-х годов на первый план тоже вышли националистические настроения на окраинах, а вместе с ними - застарелые межэтнические конфликты. Наряду с развитием антироссийских сепаратистских настроений усилились и конфликты между народами, традиционно проживающими в границах одного или соседних регионов. Особенно активно эти конфликты развивались на Северном Кавказе, где вместе с демократизацией моментально и почти спонтанно вышли на поверхность все межнациональные обиды и претензии. Проблемными с точки зрения этнополитической конфликтности стали тогда многие республики Волго-Уральского региона, Тува, Якутия и др. Обычно конфликтовали русские и титульные народы республик, но было немало конфликтов и в многонациональных республиках между местными народами. Затеянный властными этническими элитами "парад суверенитетов" подлил масла в огонь. Произошел и очевидный подъем националистически настроенной интеллигенции, которая получила возможность открыто говорить все, что она думает.
В то же время национализм российских народов быстро столкнулся с невозможностью реализовать главную цель любого национализма - создание собственного национального государства. Радикально-националистические движения на российских окраинах не имели большой популярности даже в начале 1990-х годов, их сдерживало "советское" сознание большинства российских народов с ценностями дружбы народов и принадлежности к единому великому государству. Запад также отказался поддерживать сепаратистские движения внутри России. Чечня - единственный пример региона, притом с особенно сложными историческими отношениями с Россией, где сепаратистское националистическое движение на время взяло власть.
Некоторые межэтнические конфликты, конечно, остались и до настоящего времени. Так, до сих пор не разрешен осетино-ингушский конфликт, связанный с конкретной территориальной проблемой - принадлежностью Пригородного района. Надо понимать, что этнические конфликты почти никогда не разрешаются, они возникают с определенной периодичностью в зависимости от конкретно-исторической ситуации, их можно "замораживать", потом они сами "размораживаются". Тем не менее, национализм большинства российских народов сегодня явно на спаде. Свою роль здесь сыграли социально-экономические факторы: большинство национальных регионов одновременно относится к числу наиболее бедных, как Северный Кавказ или Тува. Или они занимают анклавное положение внутри России, как Татарстан и Башкирия. И тем, и другим деваться просто некуда, и текущие проблемы социально-экономического характера быстро уничтожили интерес к националистическим лозунгам. Изменилась и позиция правящих национальных бюрократий, которым выгоднее дружить с федеральным центром, что позволяет им сохранять власть в своих регионах и контролировать немалые экономические ресурсы.
Например, сегодня социологические исследования на Северном Кавказе показывают, что местные жители вовсе не стремятся к выходу из России и, наоборот, обижены на несправедливое отношение со стороны центра. Они вполне позитивно относятся к традиционной роли русских как "старшего брата", рационально понимая, что им нужен внешний арбитр для разрешения собственных межэтнических споров. Им не нравятся рассуждения о "лицах кавказской национальности", не нравится, что российское телевидение изображает Северный Кавказ как территорию, где постоянно происходят взрывы, теракты, где нет и, получается, быть не может ничего хорошего. 4
После прихода Владимира Путина, после начала решения чеченской проблемы значительно вырос авторитет российской власти, личный авторитет президента. И это не пресловутый административный ресурс, это - искреннее желание жителей Кавказа жить в составе сильной России. Появились и новые экономические интересы, привязывающие этнические периферии к России. Сегодня в России действует немало крупных бизнес-групп кавказского происхождения, по сути, они уже являются столичными, федеральными бизнес-группами. То же самое, кстати, типично для ряда российских бизнес-групп, происходящих из Татарстана и, в значительно меньшей степени, Башкирии. Этому бизнесу не нужны мелкие независимые государства, он занят освоением российских просторов, которые дают ему огромные возможности.
и т.д.................

Выступление на семинаре "Национализм в сценарных перспективах властно-идейной трансформации России", состоявшемся 10 октября 2014 в Центре научной политической мысли и идеологии.

При анализе задач контрлиберальной ценностной реформации России важно определиться - какое государство мы понимаем как совершенную и желанную цель?

Возможны два ответа на этот вопрос:

а) государство как создание комфортной среды обитания (т.е. потребления);

В чистом виде гражданский национализм предполагает приобщение новых граждан к культуре, созданной представителями этнического ядра, и ради интересов которой с разной степенью принудительности он нивелирует и унифицирует этнические начала, накопленное многообразие народной культуры и духовных традиций многих народностей, живущих в таком государстве-нации. Именно потому процесс создания европейских государств-наций называли «кладбищем народов». Потому сверхактуален вопрос - наличны ли иные смыслы русскости как государствоцентричного понятия, отличные от националистического дискурса и присущих ему нравственных изъянов?

II. ЦИВИЛИЗАЦИОННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ РУССКОСТИ

В истории государственности России, даже в виде СССР, в силу многих обстоятельств, не сложилось гражданской в европейском понимании нации. Не состоялся, впрочем, национализм такого рода и в постсоветской либеральной России, несмотря на активные попытки его насаждения как некоего передового концепта, способного разрешить все проблемы отечественной национальной политики.

Многие западные нации сформировались на обломках древних имперских цивилизационных пространств, распавшихся вследствие обьективных причин. И теперь этот распад они пытаются масштабировать на весь мир, обьявляя его единственным линейным законом эволюции государственности, а государство-нацию - вершиной этого процесса.

Особенность России в том, что она, наоборот, исторически формировалась как государство-цивилизация. С самого начала, своего истока, Россия не была моноэтничной. Русскость как культурный, государственный и общественный феномен складывалась как сплав и творческий синтез множества взаимовлияний Востока и Запада, земледельческой и кочевнической культур. Россия является цивилизацией особого, собирающего типа - добровольно объединившей сотни народов, представленной всеми мировыми религиями. Породившей свою особую цивилизационную характеристику - русскую культуру как вершинное наследие всех этносов и народов, живущих в нашем цивилизационном ареале. Не просто живущих, а и сохранившихся. Ведь ни один народ, ни один этнос не исчезли и не уничтожились в русском государстве.

Российская культура «всемирно отзывчива», она надэтнична, но не враждебна этническому своеобразию, духовным и религиозным традициям народов России. Более того, именно множество выходцев из самых разных народов внесли свой вклад в русское государство и синтез русской культуры.

В мире было совсем немного цивилизаций, а еще меньше государств-цивилизаций. Это наше особое историческое преимущество и ответственность сохранить эту «цветущую сложность» нашей национальной культуры. Главная уникальная особенность российского цивилизационного ареала, не вмещающаяся в прокрустово ложе западных национализмов (как было показано выше, этнических в своей сути) - это совпадение российского цивилизационного с национальным. Наша российская национальная идея и национальные интересы - это именно российская цивилизационная идея и цивилизационные задачи, а не этнонационализм. И только в таком ключе возможно говорить об ассимиляционном потенциале русскости - как приобщении к русской культуре.

Именно так призывали понимать русскость, обращавшиеся к своим соплеменникам, крупный крымско-татарский просветитель Гаспринский или казахский просветитель Абай. И, таким образом, полководец Багратион как грузин, художник Левитан как еврей, или датчанин Даль стали русскими не в ущерб своей этничности.

Потому цивилизационная ассимиляция - которая обьединяет и обогащает приобщением к вселенскому универсуму российской культуры все народы, оберегающая их самобытность, уклад и своеобразие, радикально отличается от ассимиляции при гражданском нациестроительстве - когда происходит этническая и религиозная унификация вокруг доминирующего этноса.

Потенциал России, как государства-цивилизации, далеко еще не раскрыт. Во многих своих вершинных проявлениях и древнекиевского периода, Московского государства, Петровской империи или СССР - Россия явила значимые достижения, но это только отдельные элементы, отдельные потенциалы возможности нравственного государства. А упадок, смуты, распад нашего государства были связаны именно с ослаблением цивилизационных скреп (хорошо, что данные слова уже появились в официальном лексиконе).

III. СОВРЕМЕННЫЕ ВЫЗОВЫ

Современные национальные и межнациональные проблемы, характерные для России: космополитизм и денационализация части российского общества, или этнонационалистические аномалии связаны именно с ослаблением нашей цивилизационной идентичности. Когда в либерал-дарвинистском угаре 90-х были запущены процессы спешного демонтажа государства, главный удар был направлен против российской культуры, обогащавшей все народы России, бывшей их венцом, создавшей Россию, как державу сотен народностей, - то неизбежным итогом стало погружение в варварство всего нашего огромного пространства.

И наоборот, Великая Отечественная война является ярчайшим примером преимуществ цивилизационного кристалла нашего исторически сложившегося союза народов, возможности солидарного подвига и конечной победы в самых беспримерно экстремальных условиях.

Но, повторюсь, без единой вершинной, общей для всех нас российской культуры и ее духовного универсума, наше цивилизационное преимущество - многонациональность - становится фактором вражды, обособления и распада вместо единения.

Характерно, что современные атаки против русскости, как цивилизационной идентичности, проходят с одной стороны по линии либерально-космополитичного обезличивания, формирующего неких «граждан мира», а с другой стороны - противоставлением этничности нашей цивилизационной идентичности, при всей опереточности и ряжености новоявленных русских «националистов».

Выпукло это демонстрирует современный украинский кризис.

Конфликт на Украине 2013-14 гг. именно не национальный, а цивилизационный, точнее русско-цивилизационный, - между восставшими защитниками русскости и русскими дезертирами из своей идентичности - оправдывающими личное предательство или гипертрофированием этничности или европо-ориентированностью, или одним и вторым одновременно. С обеих сторон сражаются целые интернационалы - на стороне Новороссии и этнические русские, и греки Мариуполя, и украинцы-малороссы, евреи, абхазы и грузины (способные не враждовать только в цивилизационном единстве) и многие-многие другие - держат удар за свои русские ценности.

И совсем не является парадоксом, что противную сторону - украинский нацисткий майдан - поддержали многие русские националисты (грезящие «Россией для русских» и «хватит кормить...») и этносброд экстемистов со всего пост-СССР и Европы. Они противоставляют этнический национализм цивилизационному, и именно потому привлекаются к украинскому местничеству.

Отдельно надо заметить, что Россия как государство не может быть дистанцирована от украинского бедствия, как некоей исключительно внутриукраинской гражданской войны. Украинский сепаратизм, маскирующийся под этнические областные права, противоставляющий частное общему - это тяжелейшая болезнь нашей российской цивилизации, попытка уничтожить, обесценить ее уникальный нравственный и консолидирующий потенциал. Сейчас украинство уничтожает истоки зарождения Руси и русскости - Киев - «мать городов Русских». И попустительствовать этому нельзя.

Революция русской идентичности находится еще в своей начальной стадии , но некоторые из ее масштабных последствий проявились уже со всей очевидностью. На волне этой революции пришел к власти и в течение 8 лет наслаждался беспрецедентной популярностью президент Владимир Путин. Распространенное мнение, что его правление вызвало патриотический подъем в России, как минимум, неточно: не Путин вызвал патриотический подъем, а патриотический подъем породил феномен Путина .

Играть на поле патриотической политики пытался еще Ельцин, когда объявлял о создании Союзного государства с Белоруссией, призывал к разработке национальной идеи для России, с грозным видом рассматривал карту (хорошо, что не глобус) во время западного нападения на Югославию в 1999 г. и т. д. Но слишком плохая «кредитная история» Ельцина, вяжущая сила его окружения, не говоря уже об изрядно подточенном русским национальным напитком здоровье, не позволили «первому всенародно избранному» оседлать патриотический тренд массового сознания, который, впрочем, еще и не проявился в его правление со всей очевидностью. А вот Путин не только был свободен от наследства прошлого и недостатков Ельцина. Он пришел в то самое время, когда этнизация стала превращаться в мощный поток , и при этом проявил довольно ума, чтобы почувствовать, куда поток несет, и умение лавировать на гребне волны.

В этом отношении нельзя согласиться с расхожей либеральной критикой, что-де на месте Путина мог оказаться кто угодно. Столь удачное попадание нужного человека в нужное место и в нужное время – большая историческая редкость. Как ни относись к Путину, надо признать очевидное: по своим качествам от был абсолютно адекватен ситуации , попав, что называется, как бильярдный шар в лузу.

Этнизация русского сознания нужна для ощущения национальной гордости

Тем не менее этнизация русского сознания в силу своего естественноисторического характера шла бы в любом случае – при Путине или без него, сопровождаясь нарастающей потребностью в национальной гордости . Фундаментальный социологический факт состоит в том, что «неоконсервативный синтез» (определение социолога Леонтия Бызова), легший в основу так называемого «путинского большинства», проявился еще до Путина. Хотя и оформился окончательно именно в его правление. Содержание этого синтеза составили три основные идеи :

1. порядок,
2. социальная справедливость и
3. патриотизм,

где патриотизм служил общим фоном, рельефно оттеняющим справедливость и порядок. При этом не только патриотизм, но также справедливость и порядок оказались ценностными скрепами , объединяющими общество поверх

• социальных,
• идеологических,
• демографических,
• электоральных и прочих различий

и даже разрывов.

«Идеи порядка и справедливости востребованы сегодня в качестве приоритетных всеми слоями общества – и преуспевшими, и непреуспевшими. Идеологии, которые раскалывали российское общество в 1990-е годы, по сути дела, отброшены на периферию. Количество сторонников фундаментальных либералов, остающихся на позициях крайнего индивидуализма , ничтожно. То же самое можно сказать и о левых традиционалистах, в том числе и о сторонниках коммунистической идеологии. Все эти группы превращаются в маргинальные, занимающие крайние места в современном спектре идеологических сил». В широком смысле произошла идеологическая и ценностная унификация российского общества , хотя глубину ее преувеличивать не стоит: справедливость и порядок просто не могут одинаково интерпретироваться богатыми и бедными .

В любом случае эта унификация составила массовое, подлинно народное основание постельцинского режима и путинской популярности. Экзистенциальная потребность русских уважать свою страну и гордиться своим народом спроецировалась на homo novus российской политики. Русские наделяли нового президента теми качествами, которые хотели в нем видеть, причем его реальная политика, в общем, не имела значения: Путин мог эвакуировать стратегически важные базы в Лурдесе и Камрани (на что не пошел даже Борис Ельцин), обеспечивать разведывательную и логистическую поддержку натовского вторжения в Афганистан (результатом чего стало многократное увеличение наркотрафика на территорию России) и совершать другие, весьма сомнительные с точки зрения национальных интересов, шаги, но народная молвь все равно числила его патриотом.

И дело здесь отнюдь не только в массированной официальной пропаганде и жесткой путинской риторике, а в том, что настроившееся на патриотическую волну массовое сознание просто не пропускало иные сигналы . Оно хотело видеть во главе страны патриота и видело его. Хотя теоретически любой российский политик, оказавшись президентом, наделялся бы подобными качествами, Путин подходил к этой роли лучше многих других.

Для нашей темы важно отметить, что, превратившись в фокус массовых чаяний справедливости, порядка и патриотизма, Путин тем самым оказался в глазах общества и главным патриотом/националистом. Президент России стал держателем монополии на русский национализм , что, как нетрудно догадаться, полностью девальвировало и без того невысокую цену политического русского национализма.

В целях дальнейшего анализа нам придется несколько отклониться от главной линии изложения и пунктирно охарактеризовать современный социокультурный и ценностный профиль русских.

Хотя магистральный запрос общества на порядок, справедливость и патриотизм выглядит вполне традиционным, контуры чаемого нашими соотечественниками общества выдержаны отнюдь не в пасторально-патриархальном духе. Более того, они вообще не имеют ничего общего с традиционной русской почвой. «Последние десятилетия оказались разрушительными для российской культурной “почвы” едва ли не в большей степени, чем вся советская история с ее провозглашенным дистанцированием от "старого мира". <…> Внешний, лежащий на поверхности политический и социальный консерватизм, “новый русский порядок”, о котором мечтают наши граждане, – это что угодно, но только не возвращение к истокам, не регенерация русской цивилизации . Более того, вполне возможно… ее окончательные похороны».

В современном социокультурном и ценностном профиле русских невозможно обнаружить в массовом порядке базовые ценности , связующие их с предыдущими поколениями и с русской почвой. Великая русская культура существует исключительно как парадная ценность: оставаясь частью исторического багажа, она не актуальна для современников, то есть

• не задает им ориентиры,
• не стимулирует модели их поведения,
• не говоря уже о том, что она ими (особенно молодыми поколениями) попросту не освоена, а знакома лишь понаслышке.

«Наши соотечественники сегодня смотрят на нее (традиционную русскую культуру. – Т. С., В. С. ) примерно так же, как современные греки – на развалины античных Афин. То есть это нечто, что уже ушло и никоим образом не затрагивает нынешнюю жизнь».

Современная урбанистическая культура, в которой живет подавляющее большинство населения России, представляет, по определению этнологов, периферийный вариант обобщенного стандарта городской общеевропейской культуры. В ней нет ничего собственно русского этнического, за исключением языка функционирования, чья национальная сущность принципиально недоказуема. Любой язык теоретически способен служить выражению смыслов различных культур и различных народов. Традиционная русская культура сохранилась лишь в резервации под названием «этническая культура», причем в России ее влияние меньше, чем в любой другой европейской стране.

Аналогичным образом дело обстоит и с православием, на протяжении столетий выступавшим стержнем русской идентичности. Для большинства современных русских, называющих себя православными (таковых в стране не меньше 60 %), конфессиональная принадлежность не более чем опознавательный знак , за которым не стоит никакого реального содержания. Это типичный симулякр, в терминологии Бодрийяра. Как точно подметил один социолог, верующие в России отличаются не тем, в какие храмы они ходят, а тем, в какие храмы они не ходят. Но самое страшное, что социальные и социокультурные практики современной России враждебны духу христианства и его ценностям.

Лишь горькую усмешку способен вызвать приторный оптимизм насчет воцерковления. В стране, где тысячи бездомных детей скитаются по стране, а старики роются в помойках, Христа распинают каждый день – при нашем участии или нашем непротивлении. «Желающих окропиться "крещенской водой", отстояв часовую очередь, или приложиться к мощам того или иного святого у нас полным-полно, но вот с заповедью "возлюби ближнего своего" как-то никак не получается. <…> …Даже советская мораль при всей ее безусловной ущербности была, по сути, в чем-то ближе к христианской, чем нынешняя…»

В отечественном обществе не актуализирована ни одна из тех традиционных ценностей –

• отзывчивость,
• «милость к павшим»,
• «нищелюбие»,
• братский дух и др.,

– которые русские столь охотно приписывают себе, не обнаруживая их в других народах. Дело обстоит с точностью до наоборот: согласно масштабным сравнительным социологическим исследованиям, современная Россия – наиболее индивидуалистическая, социально жестокая и постхристианская страна Европы.

То же самое можно сказать и о традиционных политических ценностях. Значимость большого пространства ничтожна в глазах русских, империя для них такой же симулякр, что и православие. «Все согласны с тем, что империя, великое государство, собирающее под свою эгиду народы и территории, – это хорошо, но никто не собирается ради всего этого идти на какие-то реальные или даже мнимые жертвы. Но даже если речь и о жертвах иного плана, например цене на газ, ни российское общество, ни российские элиты не готовы поступиться этими ценностями ради мифических – в их представлении – ценностей империи, евразийского союза». В общем, современные русские – горячие патриоты , но ровно до тех пор, пока патриотизм не наступает на их «чисто конкретные» интересы.

Как отмечалось в предшествующей главе, ценности империи и надэтнической общности в русском сознании неумолимо вытесняются ценностями русской нации и русского национального государства. Главным носителем последних выступает новый средний класс, интенсивно формировавшийся после 1998 г. и состоящий преимущественно из молодых русских. Напомним, что исторически именно городской средний класс выступал социальной силой, созидавшей национальные государства .

Приведенная краткая социологическая характеристика русского общества не самоценна. Ее смысл – в оценке идеологической и интеллектуальной адекватности апеллирующего к обществу русского национализма. Из краткого обзора социокультурного и ценностного профиля современных русских хорошо понятно, что идеологема православной монархии, упования на воцерковление русского общества и реанимацию традиционных ценностей суть vox clamantis in deserto . По крайней мере, для нужд массовой политической мобилизации эти идеи совершенно непригодны . Они объединяют вокруг себя лишь крошечные политические секты, не имеющие шансов успешной экспансии.

Точно так же непригодны для политического употребления и другие популярные мифы русского национализма:

• Россия «обречена» быть империей,
• демократия органически чужда русскому духу (характерно, что о капитализме подобное больше не утверждается),
• русская история и культура носят евразийский характер и т. д.

Надо совершенно ничего не знать и, главное, не хотеть ничего знать о своем народе, дабы приписывать ему подобные убеждения. Ведь, как мы уже не раз показывали, дело обстоит с точностью до наоборот. Русские не хотят восстановления империи, и Россия при их молчаливом участии превращается в национальное государство. Основные демократические ценности, процедуры и институты в той или иной мере адаптированы русским сознанием и прижились на русской почве, причем личные свободы и стремление к преуспеванию составляют движущий мотив подавляющего большинства отечественного общества. В этом смысле русские даже бо́льшие западники, чем население Запада. В то же время они категорически не приемлют завирального евразийства и чем дальше, тем больше сторонятся азиатских «братьев».

Понятно, что идеологемы русского национализма, основывающиеся на перечисленных выше сомнительных «аксиомах», просто обречены на позорный провал, ибо русское общество совсем не такое, каким его воображают кабинетные интеллектуалы-националисты. В то же время его реальное состояние недвусмысленно указывает идеи и лозунги, наиболее перспективные с точки зрения политической мобилизации :

1. строительство национального государства при акцентировании ведущей роли русских ;
2. социальная справедливость и форсированное развитие среднего класса;
3. личные свободы и демократия.

Хотя собственно к национализму можно отнести лишь первую часть этой триады, отличительная черта националистической идеологии состоит в ее гибкости и способности ассимилировать любые идеи – как правые, так и левые.

Но о том, как реагировали на изменившуюся ситуацию националисты, мы еще расскажем, сейчас же укажем, что еще одним фундаментальным последствием этнизации русской идентичности, ее поворота в этническое русло стало формирование так называемого «банального национализма ». Это национализм, незаметным и неосознаваемым образом пропитывающий всю социальную, культурную и политическую жизнь, что типично для Запада, где «национализм настолько прочно встроен в мышление и поведение как политических элит, так и рядовых граждан, что его перестают замечать.

<…> Априорная уверенность в правоте собственной страны (согласно принципу: right or wrong – my country ), агрессивное преследование целей, понятых как «национальный интерес», неуважение к позиции политических оппонентов, – вот характерные черты банального национализма». Такой национализм, точнее, национальная гордость и презумпция превосходства национальных интересов, есть политическая и культурная норма современного Запада.

Более того, понятый подобным образом национализм – признак психической нормальности индивида и группы. Ведь с точки зрения психологии индивид испытывает глубокую потребность в позитивной оценке группы, к которой он принадлежит. Любить свой народ и свою Родину – естественное и нормальное состояние для человека, отрицать и презирать их – психическая девиация. В этой перспективе распространение «банального национализма» как раз отражает потребность общества в возвращении к психической норме.

Другое дело, что оно к ней пока не вернулось: русская психе не освободилась еще от фрустрации , не обрела новые способы и средства национального самоутверждения, новые предметы национальной гордости . Во многом это связано с переформулированием образа группы, выступающей в качестве нормы: отныне это не имперская (советская) общность с надэтнической акцентуацией, а общность по «крови» и «почве» (причем эти понятия вовсе не противостоят друг другу, их объемы, говоря языком логики, пересекаются и во многом совпадают). Но как бы ни был сложен и опасен путь, стократ опасней остановка .

Этнизирующееся сознание составляет ментальный фон переживаемой нами эпохи, но само по себе оно не есть национализм. Точно так же, как не является национализмом и растущая русская этнофобия – комплекс негативных реакций в отношении этнических «других».

Этнофобия – комплекс негативных реакций в отношении этнических «других»

Ксенофобия не подразумевает стремления к политической власти – этой альфе и омеге национализма, хотя национализм может включать ксенофобию как часть своей идеологии и практики.

Проще говоря, даже если каждый националист ксенофоб (что вовсе не обязательно), далеко не всякий ксенофоб – националист.

Этнофобия составляет питательный бульон для национализма, но рождение влиятельного национализма даже из мощных ксенофобских настроений не гарантировано.

По крайней мере, в России националистами является очевидное меньшинство этнофобов. Парадоксальным образом одни и те же люди одновременно поддерживают самые жесткие рестриктивные меры против мигрантов и требуют политического и правового преследования русского национализма.

В целом же, говоря о «банальном национализме», необходимо подчеркнуть следующее важное обстоятельство. Это чувство не носит мобилизационного характера. Русские в массе своей не готовы жертвовать собственными интересами и, тем паче, жизнями ради страны и государства, как бы они ими не гордились (тем более что актуальное государство они откровенно презирают). Патриотизм для них любовь к Родине, но не самопожертвование во имя нее. Доля людей, выбравших «комфортную, удобную для жизни страну, в которой на первом месте стоят интересы человека, его благосостояние и возможности развития», в три раза превышает долю сторонников идеала «могучей военной державы, где во главе угла стоят интересы государства, его престиж и место в мире».

Здесь к месту вспомнить старую истину: молодость жаждет умереть ради правого дела, зрелость хочет ради него жить . В этом смысле русское общество вступило в период зрелости. Русские – патриоты ровно до той поры, пока это чувство не вступает в противоречие с их личными интересами. Перед ними отступает любой патриотизм. Что еще в большей степени верно для российской элиты.

Третьим кардинальным результатом этнизации русского сознания стало изменение политического дискурса, где «патриотизм» превратился в политическую конвенцию. Все политические идеологии, программы и риторика всех российских партий и лидеров включают теперь отдельные националистические положения под эвфемизмом «патриотизм». Если даже такой завзятый либерал, как Анатолий Чубайс, выдвигал идеологическую новацию «либеральной империи» (формула, вызывающая отчетливые коннотации с националистическим дискурсом), а его детище, СПС (ныне почивший в бозе), пытался разработать программу «либерального патриотизма», то что говорить о левых и центристских партиях с их непременным государственническим и патриотическим рефреном.

В то же время в рамках широкого «патриотического» консенсуса произошло заметное усиление этнических и, в каком-то, ограниченном смысле, русских националистических мотивов. Инициированный партией власти, «Единой Россией», весной 2008 г. так называемый «Русский проект» уже одним названием (не российский, а именно русский!) недвусмысленно выдавал свое националистическое происхождение.

Более того, лично Владимир Путин в апреле 2008 г. публично охарактеризовал себя и своего преемника, Дмитрия Медведева, как «в хорошем смысле слова русских националистов ».

После кондопожских событий (рубеж августа – сентября 2006 г.) националистические требования были имплантированы даже в конкретный политический курс. Для Кремля Кондопога оказалась громом среди ясного неба, хотя теоретически она была легко предвидима и, в некотором смысле, даже неизбежна. Беспрецедентный рост иммиграционных потоков на территорию России – по числу нелегальных иммигрантов наша страна занимает второе место в мире после США, – значительную часть которых составляют так называемые «визуальные меньшинства » (то есть люди, внешне заметно отличающиеся от принимающей стороны), не мог не вызвать заметной напряженности. По горячим следам Кондопоги 58 % граждан России заявили о возможности новых столкновений на межнациональной почве, а в Москве и Петербурге таких пессимистов оказалось почти 90 % (данные ВЦИОМ).

Визуальные меньшинства - это люди, которые внешне заметно отличаются от принимающего народа

В результате была предпринята попытка регулирования миграционных потоков на территории Российской Федерации: с подачи власти начались публичные дебаты о приемлемой доле мигрантов, внешне и культурно отличающихся от принимающего населения (в частности, один из высокопоставленных чиновников Федеральной миграционной службы зимой 2006 г. заявил, что такие мигранты не должны превышать 20 % общей численности населения того или иного региона); в законодательстве о миграции и в практической политике произошли заметные изменения, направленные на более «плотный» контроль трудовой миграции и предотвращение нелегальной миграции.

Правда, реальная цена этих мер оказалась, мягко говоря, мизерной. Всего лишь полутора годами позже, в сентябре 2008 г., Государственная Дума сразу в трех чтениях приняла поправки в «Закон о гражданстве Российской Федерации», открывшие зеленый свет для иммиграции в Россию . Смысл этих поправок поистине иезуитский, ведь они отнесли к категории «соотечественников», получивших право облегченного получения российского гражданства, лиц, даже не знающих русского языка! То есть можно стать российским гражданином, не имея никакого отношения к русской «почве» даже в самой широкой ее трактовке. (Правда, введение этого закона в действие было отсрочено начавшимся глобальным социоэкономическим кризисом, больно поразившим и Россию.)

Столь же ничтожным по своим последствиям оказалось и самое известное решение – о фактическом закрытии в течение 2007 г. рынков страны для иностранцев, что мотивировалось защитой интересов «коренного населения» (эвфемизм для обозначения русских, составляющих «коренное население» на большей части российской территории).

Тем не менее, несмотря на декларативный характер этих шагов, сам факт их был очень важен для легитимации «русского вопроса». Впервые высшая власть публично признала, что в государственной защите нуждаются не меньшинства, а основной этнический массив страны – русский народ . Тем самым она пошла навстречу части требований, которые последние несколько лет постоянно предъявлялись русскими националистическими организациями. Более того, в октябре 2008 г. молодежный филиал партии власти – «Молодая гвардия “Единой России”» – провела в Москве публичные акции, требуя выселения мигрантов из российской столицы. Если это не ксенофобия, то что?

В целом можно говорить о формировании идеологии «нового государственничества», контуры которой проявились еще в прошлом десятилетии, но законченное выражение она приобрела в путинское правление. Содержательно это выразилось в обогащении официального лексического ряда патриотической и державной риторикой, широком оперировании категориями «национальных ценностей», «национальных интересов» и «национальной идеи», дозированном и вербальном антивестернизме, государственной поддержке Русской Православной Церкви, манипуляции имперскими символами, присвоении (с последующей стерилизацией) части националистических идей.

Здесь проглядывает очевидное сходство с использованием имперских (и, отчасти, националистических) мотивов Иосифом Сталиным в 40-е – начале 50-х годов XX в. Историческая несоразмерность этой аналогии лишь ярче оттеняет функциональное сходство проводившейся политики. В обоих случаях речь шла об обеспечении власти дополнительным источником легитимации и включении старых идентитетов в конструируемые государством новые идентичности.

Также предпринималась попытка мобилизовать традиционную государственную идентичность русских при одновременном пренебрежении этнической идентичностью и враждебном отношении к русскому национализму.

Еще одна впечатляющая и совсем не надуманная историческая параллель может быть проведена даже с более ранней эпохой – идеологической ситуацией в России второй четверти XIX в. Обращает на себя внимание очевидная близость двух таких интеллектуально-идеологических продуктов, как теория «официальной народности» графа Сергея Уварова и концепция «суверенной демократии» современного кремлевского идеолога Владислава Суркова. (Сразу оговоримся, что не усматриваем в этом сходстве результат филиации идей.) Напомним, что первая выражалась триадой «православие, самодержавие, народность», где центральным пунктом было самодержавие – монархия, обладающая всей полнотой власти на территории страны и свободой рук во внешней политике. Но так это то же самое, что «суверенная демократия»! Просто в одну историческую эпоху «естественной» формой правления была монархия, а сейчас – демократия. Но суть-то неизменна.

Современная идеологическая доктрина включила в себя под псевдонимом «демократия» и принцип «народности», хотя смысл его в российском контексте не менее туманен, чем двести лет тому назад. Совершенно точно усилия власти направлены на минимизацию участия народа в политике и решении собственной судьбы, то есть на выхолащивание «демократии»/«народности». Ну а в православии «суверенная демократия» вообще не нуждается: государство у нас светское, а Церковь послушна и раболепна.

Российское государство по-прежнему принципиально чуждо русскому народу

Хотя доктрина Уварова продержалась без малого сотню лет, а идеологема Суркова не пережила даже второе президентство Путина, саму попытку создания официальной идеологической доктрины мы рассматриваем как процесс закономерный – ни одно успешное современное государство не обходится без явной или имплицитной государственной идеологии. Однако удивительное и вполне бессознательное, ненамеренное совпадение доктрин, разделенных двухсотлетней историей, наталкивает на естественное предположение: российское государство по-прежнему принципиально чуждо русскому народу. Сменились исторические эпохи и глобальный контекст, типы и формы российского государства, но суть его осталась неизменной – безбожный и вненациональный (а то и откровенно антинациональный) Левиафан.

Форма российского государства - безбожный и вненациональный Левиафан

Изменения в идеологии – что в середине прошлого века, что в начале нынешнего – представляли своеобразный ответ правящего класса на фундаментальные потребности отечественного общества, в котором после фазы революционных потрясений оформился консервативный запрос на порядок, стабильность и нормальность. Помимо этого, в посткоммунистической России артикулирование идеи и символов государства было призвано компенсировать его реальную слабость и канализировать нараставшие патерналистские настроения отечественного общества.

Современная российская элита использовала массовые настроения в собственных интересах.

По точному наблюдению Ицхака Брудного, движущий мотив неогосударственничества российской элиты носил корпоративный и эгоистический характер: легитимировать нелиберальную модель капитализма, при которой эта элита оставалась главным центром экономических решений.

Ни уваровская «официальная народность», ни сталинский национал-большевизм, ни новое государственничество начала XXI в. не изменили (и вообще не задавались такой целью) принципиальных оснований современных им социальных систем, а лишь обеспечили их пропагандистско-идеологическое прикрытие и дополнительную легитимацию. Системы эти существовали и продолжают существовать за счет жесточайшей эксплуатации русского народа и подавления его фундаментальных интересов. В этом смысле никакой националистической метаморфозы современной российской власти не произошло.

Хорош русский национализм, который враждебен интересам русского народа!

И надо сказать, что русские люди ощущают исходящую от государственной машины враждебность и отвечают ей взаимностью. Массированная официальная пропаганда позитивной роли государства вызвала не столько прилив симпатий к нему, сколько прямо противоположные реакции .

Фокусом русского патриотизма, согласно социологии, отныне выступает не государство, а Родина и народ. В массовом сознании понятия «государства» и «Родины/Отечества» не просто разведены. Комплекс патриотических переживаний вообще выступает антиподом государства: там, где есть патриотизм, нет места власти, а там, где есть власть, нет места патриотизму.

Иной исход трудно было ожидать в ситуации, когда патриотические знаки и символы не были подкреплены соответствующим изменением социальных практик, оказавшихся диаметрально противоположными пропагандируемым ценностям, а призванные задавать обществу образцы и нормы поведения элитные группы демонстрировали крайний эгоизм и своекорыстность . Другими словами, предлагавшиеся обществу «парадные» ценности противоречили ценностям самой элиты , а правда жизни – задаваемые элитой образцы и нормы социального поведения – разрушала любые эталоны и пропагандируемые модели.

Таким образом, новая государственническая идеология оказалась симулякром – манипулированием идеологическими пустышками, символами без мобилизующего содержания, чье назначение состояло в пропагандистском прикрытии. Такая политика вызывает не столько патриотические чувства и лояльность в отношении государства, сколько отторжение от него.

Фиаско политики государственного патриотизма служит симптомом того, что русские отказывают государству в его фундаментальном праве служить источником больших смыслов, идеальных императивов и целеполагания. Парадокс общественного сознания в том, что повышение ценности государства как теоретического норматива, как идеи не повлекло за собой позитивного отношения к актуальному государству. Эти две линии не совпали и даже оказались разнонаправленными.

Общественный запрос на возвращение государства сформировался в России уже во второй половине 1990-х гг. Но только на рубеже столетий, с появлением Владимира Путина, открылась возможность персонификации государственнических устремлений общества. Однако доверие к символизирующей государство личности президента не распространяется на основные государственные и политические институты, уровень доверия к которым остается низким и даже чрезвычайно низким.

Таким образом, валоризация олицетворяемой президентом идеи государства не привела к позитивной переоценке актуального государства . В каком-то смысле можно сказать, что мы имеем дело с воспроизведением исторического стереотипа русского сознания: царь хорош, да бояре плохи .

Однако русские вообще отказывают актуальному государству в легитимности –

• праве служить источником целеполагания,
• выступать гарантом справедливости, законности и порядка.

Массовым сознанием именно власть воспринимается как главный источник хаоса и беззакония в России . Таково мнение 96 % русских! В перспективе общественного мнения современное российское государство зиждется на фигуре популярного суверена (в то время как основные государственные институты скомпрометированы и делегитимированы), а также на негативистском «общественном договоре»: люди не выступают против власти, пока она не мешает им жить, не оказывает на них чрезмерного давления. Однако подобная конвенция выглядит слишком уязвимой, чтобы гарантировать долговременную стабильность и, тем более, развитие страны.

Итак, русская власть не стала националистической, а новая идеологическая линия не обеспечила ей симпатии общества. Но, возможно, националистическими стали российские партии, а российский политический спектр в целом сместился в этом направлении?

Однако, с теоретической точки зрения, использование отдельных националистических элементов не превращает политическую силу в националистическую; для этого надо, чтобы национализм играл в ее идеологии и программе конституирующую, системообразующую роль. В этом смысле подавляющее большинство российских партий, безусловно, не националистические и даже не умеренно националистические, поскольку национализм в их идеологии находится в подчиненном положении, играет вспомогательную роль.

Из крупных партий под определение националистических подпадают ЛДПР Владимира Жириновского и почившая в бозе «Родина». Причем подобная оценка должна учитывать идеологическую и политическую динамику. Так, в своем первоначальном варианте «Родина», сочетавшая технократизм и умеренно левые идеи с умеренным же национализмом, могла с равным успехом квалифицироваться и как левоцентристская, и как умеренно националистическая партия. По мере ослабления левого и технократического начала в ней возобладал радикальный национализм. Смена политического руководства «Родины» привела к изменению ее идеологического профиля, возвращению к стартовой позиции – левоцентристской, но на сей раз очищенной от национализма. А спустя некоторое время «Родина» вообще растворилась в новой, умеренно левой партии «Справедливая Россия».

Вообще же отнесение политиков и партий к категориям умеренного и радикального национализма зависит от культурно-исторического и политического контекстов. В России начала XX в. лозунг «Россия для русских» был общеразделяем за пределами левой части политико-идеологического спектра, однако на этом основании, скажем, партия кадетов вовсе не воспринималась как националистическая и, тем более, радикальная. В общественном мнении она выглядела либеральной или национал-либеральной организацией. В наше время написать подобный лозунг на партийном знамени означает заслужить однозначную репутацию радикально националистической и даже экстремистской силы. То, что в одном историко-культурном контексте выглядит политической нормой, в другом оказывается опасным отклонением от нее.

Важно также учитывать соотношение между идеологией и риторикой, с одной стороны, и политической практикой – с другой. В своей идеологии и риторике ЛДПР Жириновского – радикально националистическая партия, однако по своему политическому поведению это системная и даже оппортунистическая сила, всецело лояльная отнюдь не националистической российской власти. Еще пикантнее в этом отношении выглядело знаменитое некогда Русское национальное единство (РНЕ) Александра Баркашова . В 1990-е гг. эта ультранационалистическая, фашистского толка группировка находилась под плотным контролем спецслужб и служила орудием политических манипуляций Кремля.

Как распространение «банального национализма не превращает его носителей в политических националистов, а изменение дискурса не влечет изменения социальных и политических практик, так и включение в идеологию, программы и риторику отдельных националистических элементов националистического дискурса не превращает политическую силу в националистическую.

В первое десятилетие XXI в. произошло не более (но и не менее) чем возвращение российской власти к традиционной двухвековой парадигме инструментального использования русского национализма.

Обращение власти к русскому национализму всегда носило вынужденный характер и сочетало признание его потенциальной силы со страхом перед ней.

Ирония ситуации состояла в том, что Кремль ожидал угрозы, в первую очередь, со стороны так называемой «оранжевой революции» – либеральных сил, подогреваемых Западом и олигархическим капиталом, по традиции считая русских пассивным большинством , готовым сколь угодно долго терпеть любые унижения и издевательства. Оказалось, однако, что главную потенциальную угрозу стабильности в стране и самому существованию режима представляют не маргинальные политические группы, а становой хребет России – русский народ.

Поскольку именно русский национализм теоретически способен конвертировать русскую этничность в массовое политическое действие, то для предотвращения этой угрозы Кремль прибегнул к традиционной для отечественной власти амбивалентной политике в отношении русского национализма. С одной стороны, власть узурпировала и выдвигала от своего имени некоторые националистические лозунги и требования. Она использовала русскую этничность, канализируя ее потенциально оппозиционный характер в безопасное для себя русло. Тем самым политический национализм частично ассимилировался, что вело если не к его полной нейтрализации, то к критическому ослаблению.

С другой стороны, любая несанкционированная, самостоятельная, низовая националистическая активность жестоко пресекалась и преследовалась. Можно назвать это стратегией кнута и пряника, классическим примером политики «разделяй и властвуй».

«Пряником» стал отмеченный выше сдвиг официального дискурса и движение (сугубо декларативное) навстречу некоторым фундаментальным требованиям русского национализма. «Кнутом» – прямые и опосредованные репрессалии против русских националистов, не желавших следовать кремлевским правилам игры и проявлявшим некоторые поползновения к самостоятельности. Были предприняты чрезвычайные усилия по предотвращению перерастания стихийного русского протеста в русло массовых организованных и политически направленных действий. Поскольку же, по оценке Кремля, механизмом подобной политической мобилизации способен стать русский национализм, то его постарались, как отмечалось выше, ассимилировать и подчинить властному контролю, а сопротивлявшихся – сбросить с публичной сцены, лишить права голоса и скомпрометировать в общественном мнении.

До сих пор мы характеризовали изменения в общественно-политическом контексте, произошедшие в России в первое десятилетие XXI в., теперь пришло время рассказать о том, как реагировал на них русский национализм. В целом, эта реакция была жалкой, слабой и запоздалой. Самое главное, что русские националисты не смогли воспользоваться процессом этнизации русского сознания для политической мобилизации. В то же время «национализация», пусть даже сугубо декларативная, власти оказала на них парадоксальное воздействие. С одной стороны, оппозиционные националисты оказались перед угрозой потери идеологической идентичности, ведь власть присвоила патриотическую риторику, которую они считали собственной монополией.

С другой стороны, эта риторика, равно как и движение власти в сторону централизации государственно-политической машины (создание пресловутой «властной вертикали»), открыло перед националистами окно новых возможностей: разве они не добивались на протяжении всех 1990-х гг. именно того, что делала теперь российская власть? Путин стал для националистов таким же «президентом надежды», как и для всего российского общества. Они могли демонстрировать лояльность лично президенту и в то же время критиковать государственные институты – центральные и местные – за искажение «путинского курса». Отказ от роли «непримиримой оппозиции» был встречен националистическими вождями с облегчением: они всегда считали неестественным конфликт между националистами и властью, полагая, что те нуждаются друг в друге. И вот, наконец, пришло время для «нормальных», в понимании националистов, отношений.

Справедливости ради отметим, что курс подчеркнутой лояльности президенту Путину не имел влиятельной альтернативы. Выступать против Путина означало идти против течения: на стороне президента была массовая поддержка и, главное, в перспективе общественного мнения именно он воспринимался главным русским националистом. Откровенно оппозиционная стратегия, как показал опыт Национал-большевистской партии (НБП) – единственной националистической группы, рискнувшей открыто выступить против путинского режима, была обречена на провал . Не только потому, что на нее обрушилась репрессивная машина государства, а, в первую очередь, по причине непонимания обществом мотивов антипутинской деятельности. Когда в 2002–2003 гг. НБП устраивала свои яркие антипутинские хеппенинги, Россия переживала подлинный медовый месяц в отношениях с новым президентом.

Так что выбирать русским националистам приходилось между плохим, то есть бездействием, и очень плохим – политическим оппортунизмом. Не удивительно, что в течение первого президентского срока Путина и без того слабенький политический национализм фактически прекратил свое существование. Немалая часть националистических групп вообще развалилась, другие пребывали в организационном и политическом ступоре, многие поспешили включиться в дружный хор поддержки власти, благо та не прочь была ассимилировать толику националистического движения.

Кремль эффективно использует ассимиляцию национализма

Кремль весьма эффективно использовал стратегию ассимиляции национализма: его лидеры и интеллектуалы втягивались в те или иные отношения с властью, что обеспечивало их политическую лояльность. Вчерашние непримиримые оппозиционеры превращались в клаку, в лучшем случае – в оппозицию его величества, их политический пыл, образно говоря, уходил в свисток. Эта политика успешно работала как применительно к закаленным националистическим вождям 1990-х гг. – к Сергею Бабурину, Наталье Нарочницкой, Николаю Павлову, Александру Проханову и другим, так и в отношении молодой поросли, например националистического публициста и других.

Впрочем, националисты были настолько рады возможности получить хоть какую-то должностишку, немного денег и доступ в СМИ, что в этой своей радости выглядели откровенно неприлично. Люди, в чьих горячечных фантазиях калейдоскопически сменяли друг друга континенты и века, люди, считавшие себя великими мыслителями, призванными интеллектуально окормлять Кремль, вели себя подобно ссорящимся из-за чаевых лакеям. Слаб, слаб человек, но не настолько же! Понятно, какое отношение они к себе вызывали. По словам высокопоставленного кремлевского функционера: «Ну хоть бы один из них, ну хотя бы для вида посопротивлялся… Потому мы и относимся к ним, как к проституткам, – лучшего они не заслуживают». Справедливости ради отметим, что эти слова равно относились как к националистам, так и к прирученным Кремлем либералам.

Законченным, что называется, хрестоматийным образцом политического оппортунизма можно считать организацию евразийского толка, возглавлявшуюся бывшим оппозиционером, бывшим фашистом, теоретиком и пропагандистом «консервативной революции» Александром Дугиным. В публичных славословиях власти его группа превзошла любые разумные пределы, точь-в-точь по русской поговорке о дураке, молящемся Богу… Причем новый президент, Дмитрий Медведев, автоматически вызвал у нее столь же верноподданнический восторг, что и его предшественник. И такая бесповоротная и окончательная потеря лица в обмен на что?

Немножко денег, возможность заниматься мелким политическим хулиганством и беспрепятственно изливать клинические фантазии о «евразийской империи».

Важной формой ассимиляции национализма стали финансируемые Кремлем номинально националистические интернет-сайты: «Русский проект », «Русский обозреватель », «Новые хроники », «Столетие » и др. Поскольку политические дебаты переместились с газетных страниц и из телестудий в пространство Интернета, то эти сайты одновременно служили средством властного контроля националистического дискурса.

Тем не менее в середине нашего десятилетия политический национализм попытался вырваться из-под кремлевской опеки. Особого внимания здесь заслуживают движение «Родина» и Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ). Различные по своему генезису, эти организации в конечном счете сошлись на одном политико-идеологическом поле. А сам факт их довольно успешной деятельности манифестировал те фундаментальные сдвиги русского сознания, о которых шла речь в предшествующей главе.

Движение «Родина», созданное усилиями администрации президента в узких целях дезорганизации коммунистических избирателей на парламентских выборах декабря 2003 г., добилось на них неожиданного и крайне неприятного для власти успеха, получив около 10 % голосов. Это достижение было обеспечено удачным синтезом в рамках «Родины» самых чувствительных для русского сознания идей – националистической и социальной справедливости, которые вдобавок обрели еще и удачную персонификацию в лице брутального харизматичного националиста Дмитрия Рогозина и интеллигентного левого технократа Сергея Глазьева . Идеологическое и персональное взаимодополнение создало крайне перспективный, – а потому опасный, с точки зрения Кремля, – политический союз. Впрочем, разрушить его оказалось не так уж сложно, ибо отношения в руководстве «Родины» изначально носили крайне неприязненный характер.

Тем не менее манипулятивная политика Кремля в отношении «Родины» неожиданно натолкнулась на ее сопротивление. В то время как внешнее давление и изменение баланса сил в партии предопределили ее эволюцию в направлении радикального национализма. «Родина» сфокусировалась на иммигрантской теме. Как мы показывали в главе об этнизации русского сознания, эта тема, начиная с конца 1990-х гг., все более беспокоила русское общество. Уступавшая в плане возможностей политической мобилизации национал-социальному синтезу, характерному первоначальной «Родине», она, тем не менее, обладала значительным мобилизационным потенциалом, особенно в крупных городах, в первую очередь в Москве с ее массированной этнофобией. Что, в общем, понятно: где больше иммигрантов чужой «расы», там сильнее антииммигрантские настроения.

Пиковым, в прямом смысле слова экстремальным и экстремистским проявлением этих настроений стало движение скинхедов – «санитаров белой расы», как они сами себя называют. Возникшее на исходе прошлого века, оно превратилось в начале века нынешнего в заметную молодежную субкультуру, насчитывающую, по экспертным оценкам, от 50 до 70 тыс. активных участников. Движение скинхедов известно насилием на расовой и этнической почве, причем его динамика нарастает, а в последнее время насилие в ряде случаев приобретало форму систематического и организованного расового террора. Но хотя скины лишь переводят на язык прямого действия широко распространенное общественное умонастроение, их экстремизм пока избыточен для русского общества, предпочитающего не террористические, а политические способы решения иммигрантской проблемы. Однако сами скины, несмотря на частичную идеологизированность (как правило, примитивную и поверхностную) движения, никогда не пытались (да и не могли) создать политическую организацию. Более того, они вообще избегают любых форм легальной и публичной политической деятельности.

Первой силой, поставившей иммиграцию в центр собственно политической повестки, стало учрежденное в 2002 г. ДПНИ во главе с Александром Беловым. Надо отдать должное прозорливости этого начинания: националисты оседлали иммиграционную тему за несколько лет до того, как она превратилась в общенациональную повестку. За последние двадцать лет это второй случай, когда русский национализм ощутимо повлиял на общенациональный дискурс. Первый – сформулированный националистами на рубеже 80-х и 90-х годов прошлого века лозунг суверенитета России. Кто, как и с какими целями его использовал – вопрос другой, но сформулировали и внесли в массовое сознание этот мощный лозунг именно националисты.

Если «Родина» своим происхождением была обязана кремлевской политике ассимиляции национализма и приручения оппозиционных настроений, то ДПНИ выросло снизу, что называется, из «корней травы», и первые годы своего существования никоим образом не зависело от власти. Обе организации нащупали иммигрантскую тему как выигрышное средство политической мобилизации. В этом смысле русские националисты были не оригинальны, они пошли по стопам европейских националистов, для которых неприятие иммиграции и иммиграционной политики собственных правительств стало лозунгом дня. Более того, категорическое неприятие иммиграции – единственный программный вопрос, в котором сходятся все современные радикальные националисты.

Европейский же опыт показал, что розыгрыш антииммигрантской карты, особенно в сочетании с протестом против элиты и апелляцией к достоинству и здравому смыслу простого человека, способны обеспечить серьезный политический успех. Так случилось во Франции и Швейцарии, Бельгии и Голландии, Австрии и Италии – в общем, повсеместно в Европе.

Опасение Кремля, что русские националисты добьются аналогичного результата, было небезосновательно. По крайней мере, социологические опросы предвещали «Родине», выдвинувшей проблему иммиграции во главу своей политической повестки, серьезный успех в избирательной кампании в Мосгордуму в 2005 г. Неудивительно, что партию сняли с участия в выборах, а впоследствии ассимиляционная политика в ее отношении была доведена до полного элиминирования «Родины», которая растворилась в «Справедливой России». Характерно при этом, что главный «родинец», Дмитрий Рогозин , получил пост посла России в НАТО – отступные за отказ от радикальной оппозиционности.

С ДПНИ поступили похожим образом. Движение, с одной стороны, административно преследовали, а с другой – внутри него была спровоцирована серия конфликтов и расколов , приведшая к ослаблению потенциала организации. Печальная судьба «Родины» и ДПНИ имела, тем не менее, важное позитивное значение для русских националистов.

Она ускорила их выздоровление от двухвековой «детской болезни»: упования на власть и ее националистическую трансформацию. А властная политика фактического поощрения иммиграции в Россию вообще сделала ситуацию кристально прозрачной: в целях экономической выгоды власть готова заменить русское население нерусским .

Отрезвление от иллюзий ускорило оформление независимого от власти сообщества русского национализма, заметного в России с конца прошлого века. Его появление было обусловлено сменой поколений в русском национализме и постепенным освобождением от доминирующего психологического и социокультурного стереотипа, что российская власть и русский национализм-де нуждаются в друге. Не секрет, что для русского национализма на протяжении всей его истории было характерно благоговение перед государством , а потому собственную оппозиционность националисты старой формации оценивали как случайную и вынужденную, как результат непонимания властью выгод от союза с ними. Традиционным русским националистам была органична политическая лояльность власти и психологическая зависимость от нее. Они как огня боялись собственной самостоятельности , напоминая в этом отношении больного, могущего, но боящегося ходить без костылей.

На рубеже тысячелетий этот стереотип сломался, хотя еще и не разрушился полностью. Отношение молодого поколения националистов к государству и власти скорее рациональное и инструментальное , чем сакрализованное. Они избавились от слепящего гипноза государственной машины, независимы от власти и оппозиционны государству.

В целом сообщество русского национализма можно квалифицировать как гражданское и правозащитное движение . Хотя эта характеристика прозвучит парадоксально применительно к людям, значительной частью выступающим против гражданских свобод, реальность такова, что русский национализм вырос сам, снизу , а не сформировался сверху, по указке Кремля, что он защищает права русского народа, а значит, он – гражданское и правозащитное движение.

Появились националистические организации правозащитного толка, из которых наиболее известно Русское общественное движение (РОД) во главе с популярным и талантливым интернет-публицистом Константином Крыловым.

Благодаря Интернету русские националисты поддерживают постоянную и оперативную связь, формируя собственное культурно-идеологическое сообщество – совокупность групп и индивидов. Конкуренция этих групп, наличие множества идеологических версий и оттенков национализма не отменяют главного – конфликты и дискуссии идут внутри единого сообщества, а не между разными сообществами. «Русский марш», проводимый с 2006 г. в доброй дюжине городов России, стал яркой и наглядной институционализацией националистического сообщества, его общенациональной презентацией.

Сообщество спонтанно выстроилось по сетевому принципу, что адекватно его внутреннему состоянию, внешней ситуации и позволяет гибко реагировать на политику власти. Ведь любая более или менее успешная националистическая политическая организация тут же становится объектом властного преследования. Избегнуть его может лишь откровенно оппортунистическая, вроде ЛДПР, или квазиоппозиционная – подобно КПРФ – политическая сила.

Важной характеристикой русского национализма текущего десятилетия стал его растущий интеллектуальный реализм и заметно бо́льшая, чем прежде, политико-идеологическая адекватность. Откровенно антирусское «евразийство» вытеснено с идеологической авансцены. Утопии православной монархии, массового воцерковления и т. п. сохраняют некоторое, скорее инерционное влияние, однако совершенно не способны к экспансии – не только идеологической, но даже интеллектуальной. «Правоконсервативные» и «традиционалистские» кружки не пользуются влиянием даже у собственной тени.

А девятисотстраничный (!) талмуд «Русской доктрины» – свода доморощенного консерватизма – не был полностью прочитан даже ее авторами (в чем они признаются в личных беседах), не говоря уже о более широкой аудитории. С точки зрения этих людей, русский народ еще не дорос до понимания их идей, не воцерковился, не покаялся и т. д. Наше объяснение более лестно для русских: они справедливо не обращают внимание на выморочные интеллектуальные кунштюки.

Две темы оказались в фокусе русского националистического дискурса с середины 2000-х гг.: Россия как национальное государство и возможность национальной демократии. Благо нашлась площадка для общенациональной дискуссии в виде интернет-сайта Агентства политических новостей – одного из наиболее интересных, влиятельных и популярных политических сайтов Рунета. Причем, что характерно, сайта националистического.

В ходе этой дискуссии симпатии большинства националистов склонились в сторону признания будущей России именно национальным государством. В то же самое время резко вырос интерес к перспективе ее демократического обустройства. Это поистине тектонический сдвиг в сознании русского национализма, который наконец-то приблизился к собственному народу. Ведь для общественного мнения национально-государственный, а не имперский, характер России уже давно такой же фундаментальный факт, что и предпочтение демократического устройства, рыночной экономики и ценностей современного общества.

В этом смысле мировоззренческая эволюция русского национализма с изрядным запозданием следовала за изменением русского мировоззрения вообще. Хотя лучше поздно, чем никогда, хорошо понятно, что у русского национализма в 1990-е гг. просто не могло быть шанса политического успеха. Обветшавшие символы националистической веры –

• православная монархия,
• соборность,
• общинность,
• мессианизм,
• особый русский путь и т. д.

– страшно чужды актуальному русскому сознанию.

По словам Конфуция, все в мире меняется, кроме высшей глупости и высшей мудрости. Вряд ли можно отнести к последней параноидальные поиски замаскировавшихся евреев и прочих «недружественных инородцев». Эта идефикс русского национализма выдержала испытание временем.

У националистических конспирологов здесь явно отказывает логика: они не в состоянии объяснить, какие политические и материальные выгоды получат «инородцы» от участия в русском национализме, который при всем желании невозможно назвать успешно идущим к вершинам власти движением. Более того, упреки в еврейском происхождении – самый распространенный прием внутринационалистической полемики – носят по существу русофобский характер. Получается, что русские не способны создать даже мало-мальски дееспособной организации, пока за это не возьмется «инородец».

Хотя теоретически еврею, татарину, мордвину и т. д. вовсе не заказано быть русским националистом, не стоит ожидать их притока даже в самое успешное русское националистическое движение. В данном случае симпатии и антипатии запрограммированы буквально на биологическом уровне. Среди симпатизантов лозунга «Россия для русских» подавляющее большинство составляют русские, а также украинцы и белорусы, а вот среди тех, кто относится к нему отрицательно и считает фашистским, абсолютно преобладают этнические нерусские.

Другое дело, что этнические полукровки часто оказываются бо́льшими роялистами , чем король: стремясь утвердиться в выбранной ими идентичности, они становятся более националистичными, чем чистокровные националисты. Неспроста, как свидетельствует мировая история, полукровки в обилии представлены среди националистических идеологов и лидеров.

В общем, сделав значительный шаг в сторону от своей прежней ипостаси – литературоцентричной, политически и интеллектуально неадекватной, организационно беспомощной и психологически зависимой от власти – русский национализм так и не пришел к новой. Он оказался на полпути между старым и новым, нащупывает пути выхода из кризиса, но не преодолел его. Этнизация русской идентичности и русский национализм суть параллельные прямые , а процесс обретения национализмом нового качества чрезмерно затянулся. На сегодняшний день русскому национализму так и не удалось стать влиятельным субъектом легальной политики , что ставит под сомнение его способность участвовать в решении судьбы страны в решающий для нее момент.

Вместе с тем стоит указать на появление в течение 2010 г. качественно новой тенденции в националистическом движении и российской политике вообще. Речь идет о переходе к вооруженной террористической борьбе против государства, что проявилось в деле «приморских партизан», действиях вооруженной группы в Орле и ряде других аналогичных эпизодов. Такого рода активность служит симптомом перехода (точнее, опускания) России в статус стран «третьего мира» с присущим для них откровенным классовым господством и элиминированием демократии. В таких странах герилья – классическая или городская – остается для общества единственной возможностью вести диалог с властью и манифестировать собственные интересы.

Терроризм – язык униженного и оскорбленного большинства

Как свидетельствует исторический опыт, именно в странах «третьего мира» терроризм способен перевернуть хилую лодку государственной власти и кардинально изменить ситуацию. Однако на сегодняшний день невозможно с уверенностью сказать, встала ли Россия на сей роковой путь или же нет.