Цитатная характеристика Кити Щербацкой из романа «Анна Каренина»

«Анна Каренина» цитаты к образу Кити Щербацкой

Автор о Кити:
«Княжне Кити Щербацкой было восемнадцать лет. Она выезжала первую зиму. Успехи её в свете были больше, чем обеих её старших сестер, и больше, чем даже ожидала княгиня. Мало того, что ноши, танцующие на московских балах, почти все были влюблены в Кити, уже в первую зиму представились две серьёзные партии: Левин и, тотчас же после его отъезда, граф Вронский.»

Левин о Кити:
«Когда он думал о ней, он мог себе живо представить её всю, в особенности прелесть этой, с выражением детской ясности и доброты, небольшой белокурой головки, так свободно поставленной на статных девичьих плечах. Детскость выражения её лица в соединении с тонкой красотою стана составляли её особенною прелесть, которую он хорошо помнил; но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение её глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности её улыбка…

Долли о болезни Кити:
«…она убедилась, что догадки её верны, что горе, неизлечимое горе Кити состояло именно в том, что Левин делал предложение и что она отказала ему, а Вронский обманул её, и что она готова была любить Левина и ненавидеть Вронского»

Кити после знакомства с Варенькой:
«Она нашла это утешение в том, что ей благодаря этому знакомству открылся совершенно новый мир, не имеющий ничего общего с её прошедшим, мир возвышенный, прекрасный, с высоты которого можно было спокойно смотреть на это прошедшее.Ей открылось то, что, кроме жизни инстинктивной, которой до сих пор отдавалась Кити, была жизнь духовная. Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющей ничего общего с то, которую с детства знала Кити…..;это была религия возвышенная, таинственная, связанная с рядом прекрасных мыслей и чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить»

Кити перед свадьбой:
«Вся жизнь её, все желания, надежды были сосредоточены на одном этом непонятном ещё для неё человеке… Ни думать, ни желать она ничего не могла вне жизни с этим человеком; но этой новой жизни ещё не было, и она не могла себе даже представить её ясно»

Кити после свадьбы:
«…Эта поэтическая, прелестная Кити, могла впервые же не только недели, но и дни семейной жизни думать, помнить и хлопотать о скатертях, о мебели, о тюфяках для приезжих, о подносе, о поваре, обеде и т. п.»

Кити во время болезни брата Левина:
«При виде больного ей стало жалко его. И жалость в её женской душе произвела ….потребность действовать, узнать все подробности и помочь им»

Кити после рождения сына
«Взгляд её, и так светлый, ещё более посветлел, по мере того как он приближался к ней. На её лице была та самая перемена от земного к неземному, которая бывает на лице покойников, но там прощание, здесь встреча»

Анализ романа "Анна Каренина" Л. Толстого

Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,
Что женщине не следует "гулять"
Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,
Когда она жена и мать.
Н.А.Некрасов.

Роман «Анна Каренина» одно из величайших произведений русской литературы. В романе объединены черты, характерные нескольким видам романного творчества. В первую очередь произведение можно охарактеризовать как семейный роман . В центре сюжета жизнь и судьба нескольких семей. Семейные отношения и конфликты выдвинуты на первый план произведения. В тоже время через историю семейных отношений описывается множество социальных и общественных процессов, а судьбы героев раскрывают их внутренний мир, развитие их личности. Поэтому роман может характеризоваться и как психологический и социальный . Все слои органично вписываются в канву сюжета. Такая многоплановость также показывает черты романа-эпопеи, характерные и другим произведения Льва Толстого.

Роман пропитан духом своего времени . Читатель попадает на балы и светские салоны, знакомится с делами высокопоставленных лиц и чиновников, встречает идеи и вопросы, волновавшие общество. В романе также описывается жизнь простых крестьян и рабочих.
Роман построен на двух основных линиях - обличения светской и буржуазной жизни и культуры общества того времени(раскрытой через историю Анны, Каренина и Вронского) а также изображения патриархально - усадебного уклада жизни(история Левина и Кити).

Главной идеей романа стала «мысль семейная». На примерах судеб своих героев Толстой показывает примеры счастья и несчастья в семье и браке. Проблематика произведения - это вопросы о браке, любви и семье, рассматривает в связи с самыми разнообразными сторонами современной героям действительности, времени,когда на смену политическим и нравственным основам крепостнического строя пришли новые, буржуазные.

И все же в первую очередь роман захватывает своим сюжетом, историей драматической любви Анны и Вронского, чистой и романтической любви Левина и Кити. Толстой тонко и точно описывает нам характеры героев. По ходу произведения каждый персонаж не только раскрывает свой характер, но и меняется,развивается. Автор преподносит читателю множество своеобразных средств и приемов, таких как «внутренний монолог» и « психологический комментарий». С их помощью удается с особенной глубиной раскрыть внутренний мир героев.

Тема романа - это не только семейные отношения, но и множество общественных, социальных и философских вопросов. Роман « Анна Каренина» давно признан классикой русской литературы. Великий автор сумел соединить в романе множество судеб, сохранив при этом композиционную и художественную целостность, с тонкостью искусного психолога передать драматизм судеб героев, их переживаний и конфликтов.

Проблематика романа «Анна Каренина» Л.Н. Толстого

Семья, брак (роль семьи в жизни человека («мысль семейная» (Л. Толстой) поиски основ крепких семейных связей: «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастна по-своему »).

Взаимоотношения родителей и детей (право женщины / мужчины в жизни за движениями своей души или долг перед членами своей семьи, прежде всего детьми - судьба Сергея Каренина и маленькой Ани.)

Место человека в обществе.

Смысл бытия.

Жизнь и смерть.

Обязанности и ответственности.

«Анна Каренина» начинается фразой, которая является психологическим ключом произведения:
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
Пафос романа состоит не в утверждении духовного единства между членами семьи, а в исследовании разрушения семей и человеческих взаимоотношениях.

Главная проблема романа развивается на примере нескольких семейных пар:
Анна + Каренин
Долли + Облонский
Китти + Левин
Во всех случаях автор так и не находит ответа на волнующие его вопросы: как живет человек в семье и в обществе, можно ли ограничиться только рамками семьи? В чем секрет человеческого счастья?

Семья «неправильная»:

Семья Анны и Алексея Карениных : построена из расчета, без любви. Муж старше на 20 рокив.

Семья Анны и Вронского : построена на любви, но не узаконена, поэтому не признается в обществе, осуждается. Становится бременем для всех: Вронский не может себя полностью посвятить семье; Анна страдает от изоляции в обществе, от разлуки с сыном, от ревности.

Семья Облонских: Стива постоянно изменяет, Долли вынуждена мириться

Семья «правильная»:

Семья Левина и Кити : основывается на любви и верности друг другу; имеют близкие взгляды на семейную жизнь

Долли полностью посвятила себя семье и детям, но не нашла счастья, потому что ее муж - Степан Аркадьевич Облонский постоянно изменяет ей, и не видит в этом ничего предосудительного. Для него нет ничего необычного в измене, и хотя он любит Долли и своих детей, он не понимает, что счастье и нормальные семейные отношения не могут быть построены на лжи. Долли решила сохранить семью и обман продолжается. Автор подчеркивает, что не имеет значение, изменяет ли ей Стива и дальше, главное - нарушено внутреннее духовное единство между людьми, каждый живет сам по себе, и руководствуется не велениями собственного сердца и не принципами христианской морали, а светскими законами, которые сами по себе противоречат природной морали.

Во внешне гармоничной семье Левина и Китти т оже нет счастья, хотя она и построена на взаимной любви. Замкнутый мир брака не дает Левину ощутить полноту жизни ответы на вопросы о смысле бытия. Не случайно в романе появляется образ поезда, ставший символом всей эпохи, которая неуклонно двигается на человека, угрожая его существованию. Поэтому семейная трагедия Анны Карениной - это закономерное отражение духовных и социальных противоречий времени.

В романе есть и другие семейные истории: матери Вронского, княжны Бетси и т.д. Но не в одной нет «простоты и правды». Фальшивой жизни аристократов противопоставляется жизнь народа, где еще сохранились настоящие ценности. Семья крестьянина Ивана Парменова живет намного счастливее богачей. Но, как замечает Левин, духовное разрушение проникло и в народную среду. Он наблюдает обман, хитрость, лицемерие среди крестьян. Все общество захвачено внутренней духовной гнилью, нарушены важнейшие моральные принципы, что приводит к драматичной развязке.

Особенность композиции романа в том, что в центре него - две истории, которые развиваются параллельно: история семейной жизни Анны Карениной, и судьба дворянина Левина, который живет в селе и стремиться усовершенствовать хозяйство. Это главные герои романа. Их пути пересекаются под конец произведения, но это не влияет на развитие событий романа. Существует внутренняя связь между образами Анны и Левина. Эпизоды, связанные с этими образами, объединены между собой контрастом, или по закону соответствия, так или иначе, дополняют друг друга. Эта связь помогает автору продемонстрировать ненатуральность, фальшивость человеческой жизни.

Выделим образные центры в романе Л.Н. Толстого “Анна Каренина”:

Анна - Левин. Их объединяют желания, которые окружающим непонятны, и из-за этого они оба страдают.
Анна - Анна. С одной стороны - Анна с любовью - жалостью к мужу, с другой - с любовью - страстью к Вронскому. Общего между ними то, что ни в одном из случаев Анна не обманывает, для нее любовь и ложь несовместимы.
Долли - Кити. Их объединяет то, что они обе несчастны, хотя у обеих внешне счастливый брак. Долли несчастна из-за измены мужа, но ее несчастий никто всерьез не воспринимает, а Кити не понимает Левина, его устремлений.
Стива - Анна. Их также объединяет внешне счастливые браки и внешнее соблюдение приличий и правил общества. Разница в том, что Облонский эти правила принимает, живет по ним, а Анна нарушает, поскольку не может жить, обманывая себя.

И Каренин, и Анна были сиротами , не имели в детстве семьи. Вронский воспитывался в Пажеском корпусе, ведь мать, «светская львица», занималась только собой. Итак, навыки семейной жизни, семейные традиции не были в них заложены с детства, и это не способствовало созданию крепких собственных семей. Большое значение имело также развито не слишком развито чувство долга и многие другие факторы.

Анализ образа Анны Карениной в одноименном романе Толстого

Исследователи творчества Л. Н. Толстого утверждают, что большое влияние на писателя имел роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин»: Лев Николаевич как будто рассуждал о том, что было бы с пушкинской Татьяной, если бы она не отказалась от претензий Онегина и нарушила свой долг перед семьей и мужем.

Да и внешний облик своей героини Л. Н. Толстой описывал, представляя старшую дочь А. С. Пушкина, Марию Александровну Гартунг (1832-1919).

Второй прототип героини Л. Н. Толстого - Анна Степановна Пирогова, которую несчастная любовь привела к гибели - она кинулась под товарный поезд.
Однако реальные факты действительности не определяли творческие замыслы писателя.
«Надо наблюдать много однородных людей, чтобы создать один определенный тип», - говорил Л. Н. Толстой.

Анна Каренина - светская замужняя женщина, мать восьмилетнего сына. Благодаря своему мужу занимает высокое положение в обществе. Она живет, так же как и все из ее круга общения, обычной светской жизнью. Отличается от остальных моральной чистотой, неумением приспосабливаться к обстоятельствам, лицемерить. Она всегда чувствовала фальшь окружающих отношений, и это чувство усиливается после встречи с Вронским.

Любовь Анны и Вронского была не счастливой. Хотя они и закрывали глаза на светский суд, но все равно что-то им мешало, они не могли полностью погрузиться в любовь.

Толстой как реалист и тонкий психолог объясняет трагическую обреченность любви Анны и Вронского не только внешними причинами - пагубным влиянием общества, но и глубокими внутренними обстоятельствами, которые спрятаны в душах героев. Писатель избегает однозначных характеристик героев.

Анна - свободолюбивая, духовно одаренная, умная и сильная женщина, но в ее чувствах было «что-то жестокое, чужое, бесовское». Ради страсти она забывает про свой материнский долг, не замечает страданий Каренина. Живя с Вронским, Анна не понимает его желания иметь совместных детей, создать настоящую семью. В финале произведения ее уже трудно узнать: она не растворяется всем сердцем в своих чувствах, не дарит себя любимому мужчине, а наоборот требует лишь безропотного подчинения и служения себе, хотя и не перестает любить Вронского.

Завершив рассказ о героине, Толстой не решил всех волнующих вопросов: кто виноват в ее смерти? Что толкнуло ее на самоубийство? Почему Анна не смогла довольствоваться браком с Карениным и новыми семейными отношениями с Вронским? Почему женщина, которая превыше всего ценила любовь, в конце концов, от нее и погибла? Автор не заканчивает роман гибелью Анны Карениной, он осознает, что трагический конец жизни героини - следствие глубокого расстройства душевных ценностей, морального разрушения цивилизации.

«Противоречивый образ Анны Карениной»

Краткий пересказ, краткое изложение содержания - переходи по ссылке.

Книга Льва Толстого «Анна Каренина» , без сомнения является шедевром мировой литературы. Эта книга не оставила равнодушным и меня. Я надеюсь, что написанный мной очерк даст вам пищу для размышлений и поможет взглянуть на эту книгу под другим углом.

Возможно, многие, прочитав «Анну Каренину», увидели в этой книге красивую историю о любви (между Вронским и Анной) и её трагическом конце. Но я не разделяю подобного мнения и ниже я изложу другой взгляд на эту книгу, который поможет проникнуться глубокими идеями, которые были заложены автором.

Реалистичность взгляда Толстого на вопросы взаимоотношений людей между собой проявляется в описании им чувств, ожиданий, поведения героев романа. В книге автор больше уделяет внимания типичным заблуждениям и ошибкам людей, не понимающих, что есть настоящая любовь. Начнём с центрального примера: Анна и Вронский . Как я уже сказал, многие увидели в их взаимоотношениях настоящую любовь. Но, на самом деле, Толстой очень хорошо изобразил такие чувства, которые лучше назвать страстью или влюблённостью. По статистике, такие чувства редко длятся более двух лет. И в случае Анны и Вронского мы наблюдаем, что их счастье, когда они наконец соединились, действительно продлилось не так уж и долго. Вронский начал остывать, Анна начала становиться настолько себялюбивой, что стала ревновать Вронского ко всему, что движется (еще один признак отсутствия любви). И, что примечательно, она совсем не любит свою дочку, рождённую от Вронского, которого она якобы любит, но в то же время любит сына от нелюбимого мужа. Многие, читая книгу, могли решить, что на месте Анны они поступили бы так же. Чтобы немного охладить этот пыл, Толстой описывает приезд Долли к Анне. По началу Долли даже начала завидовать Анне, думая, что та наслаждается новой жизнью, но хватило одного дня, проведенного с Анной и Вронским, чтобы Долли изменила свои мысли на противоположные и с нетерпением желала вернуться.

Еще один пример взаимоотношений – это Левин и Китти . Тут всё не так трагично, как в случае с Анной, что, отчасти объясняется законностью отношений между ними. Если вы думаете, что сейчас я скажу, что это пример настоящей любви, то вы ошибетесь. И здесь Толстой показал пример влюбленности. Если внимательно читать книгу, то там описываются чувства Левина до свадьбы (период влюбленности). Толстой описывает оптимизм Левина по поводу того, что у него всё будет не так, как у других, что их взаимоотношения с Кити будут идеальными. Но вскоре мы читаем о разочаровании Левина, т. к. его надежды не оправдались: Толстой описывает несколько конфликтов между Левиным и Кити, которых, по мнению Левина, просто не могло быть между ними.

У кого-то может возникнуть справедливый вопрос: а что насчёт настоящей любви? Есть ли в этом романе пример того, что значит настоящая любовь? И такой пример действительно есть, но он с такой скоростью проскакивает в романе, что большинство его могли просто не заметить. Можно сказать, что этот пример заключён в одном единственном предложении, но это предложение заключает в себе глубокий смысл, который я постараюсь раскрыть.

Итак, вспомним еще одного героя этого романа. Этим героем является Серпуховской . Возможно кто-то уже и не помнит, кто это такой. Это и не удивительно, так как он появляется в книге только на нескольких страницах. Но это короткое появление ничуть не уменьшает значимости того, что оно в себе несёт. Итак, Серпуховской – это Вронского «товарищ с детства, одного круга, одного общества и товарищ по корпусу» . Основное внимание ему уделено в части третьей главах XX-XXI романа. В XXI главе происходит диалог между ним и Вронским и Серпуховской произносит такую фразу: «Но я женат, и поверь, что, узнав одну свою жену (как кто-то писал), которую ты любишь, ты лучше узнаешь всех женщин, чем если бы ты знал их тысячи».

Итак, что скрывается под этим высказыванием? Начнём по-порядку со слов «узнав одну свою жену» . Некоторым эти слова могут показаться странными. Если бы мы спросили у женатых мужчин, знают ли они свою жену, то в большинстве случаев ответ был бы утвердительным. Возможно даже кто-то бы сказал, что это глупый вопрос, т. к. он бы не женился, если бы не знал своей жены. Но эта фраза говорит о том, что перед тем, чтобы что-то произошло, нужно сперва узнать свою жену. Оказывается, можно быть женатым и не знать своей жены. Как-то в одном аудиосеминаре не тему брака и семьи, я услышал, как проводивший этот семинар сказал, что у него ушли годы только на то, чтобы изучить особенности интимной сферы своей жены, не говоря уже о всех остальных. Часто проблемы в семье начинаются тогда, когда кто-то один или оба супруга начинают считать, что они уже всё знают. Кто-то сказал, что семья – это как пожизненный институт, который оканчивается со смертью супругов. Из слов героя романа мы узнаём один из важных принципов счастливого брака: стремитесь постоянно узнавать того, с кем вы связали свою жизнь. Никогда не стоит останавливаться, брак – означает постоянный поиск того, как сделать вашу половинку более счастливой. Это и будет создавать любовь в ваших отношениях, которая с годами будет только увеличиваться, а не наоборот, как это бывает в противных случаях: сначала влюблённость, а затем её постепенное угасание.

Следует так же отметить, что в выражении используется именно слово «жена» , а не «женщина» или «девушка» . Строить отношения необходимо с человеком, с которым ты состоишь в законных отношениях. И желательно, чтобы это был один человек – «одну свою жену» .

Продолжается фраза словами «которую ты любишь» . Это очень важное условие. Во-первых, вы не сможете узнать свою жену, если не будете её любить, а во-вторых, вы должны её любить несмотря на то, что вы будете о ней узнавать. Есть хорошее высказывание о том, что любить по-настоящему – это значит не любить за что-то, а любить не смотря на что-то.

Ну и завершается высказывание словами «ты лучше узнаешь всех женщин, чем если бы ты знал их тысячи» . Автор говорит нам, что настоящее достижение – это умение жить с одной женщиной – твоей женой, а не менять женщин, как перчатки. Ты будешь разбираться в женской натуре намного лучше, если сможешь всю жизнь счастливо прожить с одной твоей женой, а не сменив десятки партнёров. У известного голливудского актера Ричарда Гира как-то спросили, кто такой, по его мнению, настоящий любовник. Ответ актера был потрясающим. Он сказал, что настоящий любовник – это тот, кто на протяжении всей своей жизни смог доставлять удовольствие в постели лишь одному человеку и на протяжении всей жизни смог получать удовольствие от этого человека.

На самом деле, это не единственно доказательство того, что пример Серпуховского является примером настоящей любви. В романе мы так же читаем о его достижениях на службе – будучи ровесником Вронского он уже стал генералом, а так же о нем говорили «как о вновь поднимающейся звезде первой величины» . В диалоге с Вронским он так же говорит, что после женитьбы у него как бы освободились руки. И, хотя в романе Серпуховской прямо это не говорит, но по описанным событиям становится понятно, что его жена так же поступает весьма мудро. Она стала для мужа не обузой, а поддержкой, что, скорее всего и привело к успехам мужа в его деятельности. Есть такое выражение, что за каждым великим мужчиной стоит не менее великая женщина. Отчасти так оно и есть: многие ученые, бизнесмены, политики и другие известные люди добились успеха только потому, что у них были мудрые жены, которые поддерживали своих мужей даже тогда, когда у них опускались руки. И очень сложно тем мужьям, чьи жёны всё подвергают критике – это как получить удар с той стороны, с которой ты ожидал помощи и поддержки. И в итоге, отбив у своего мужа охоту чем-либо заниматься, они будут постоянно упрекать его в том, что он ничего не добился. Как-то я читал книгу человека, создавшего империю McDonald’s , и он описывал, что его жена постоянно была недовольна его действиями. И, читая, я понимал, как это усложняет его жизнь, как мешает ему реализовать себя. И я не сильно удивился, когда в итоге прочитал, что он развёлся со своей женой.

Итак, пример Серпуховского не просто является примером любви, но так же открывает перед читателем ряд принципов успешной семейной жизни, которые я постарался выделить и обосновать. И, как вы уже могли заметить, я не просто хочу раскрыть смысл романа Льва Толстого, но и стараюсь извлечь из него нечто, что может быть применено в реальной жизни и помочь в решении некоторых проблем.

Тема взаимоотношений полов – это не единственная тема романа, иначе, роман можно было бы закончить почти сразу после самоубийства Анны. В романе время от времени всплывают описания религиозных переживаний героев – Каренина, Кити, Левина и других. Наиболее интересными являются переживания Левина. Причем не потому, что они вступают в противоречие со всеми остальными, а потому, что для того, чтобы их описать, необходимо пережить их самому. Нельзя сказать, что Левин отрицал Бога , скорее он искал Его, но в то же время он хотел оставаться искренним с самим собой и с окружающими, прямо высказывая то, что он не испытывает таких религиозных переживаний, каких ожидали от него остальные. И те люди, которые в своей жизни по-настоящему ищут Бога, но в то же время честно признают отсутствие в себе каких-то религиозных предрассудков и догм, могут увидеть себя в описании образа Левина. Причем, переживания Левина описаны настолько точно, что, как я уже говорил, эти чувства необходимо было пережить, чтобы их описать. Поэтому можно предположить, что Толстой, в какой-то мере, в образе Левина описал свои собственные переживания. Так же это подтверждается тем фактом, что в истории Левина и Кити Толстой описал некоторые из своих воспоминаний из его собственной семейной жизни. Кроме того, написание романа происходило в период духовного кризиса Толстого и переоценки ценностей, что, скорее всего, и повлекло отражение Толстым своих переживаний в образе героя романа.

Перед своей свадьбой с Кити Левин пошёл на исповедь, где состоялся его диалог со священником. С ним, как и со всеми остальными, Левин старался быть предельно честным, говоря о своей вере. Тем не менее, заявления Левина нисколько не смутили священнослужителя. Там же священник задал ему ряд вопросов, на которые он не ответил, но твёрдо решил для себя, что нужно будет их решить. И Толстой не забыл о таком решении своего героя. В конце романа, уже после смерти Анны, описываются диалог Левина с простым мужиком Фёдором и вызванные в процессе диалога мысли и выводы.

Перед этим диалогом Толстой так же пишет про Левина: «В последнее время в Москве и в деревне, убедившись, что в материалистах он не найдет ответа, он перечитал и вновь прочел и Платона, и Спинозу, и Канта, и Шеллинга, и Гегеля, и Шопенгауера – тех философов, которые не материалистически объясняли жизнь» . Поскольку Толстой упоминает всех этих философов, он, судя по всему, так же был знаком с их взглядами. Однако не их взгляды дали Левину (и, скорее всего, Толстому) ответ на его поиски. Ответ он находит сам и в романе мы это читаем вскоре после диалога с Фёдором:

«Я искал ответа на мой вопрос. А ответа на мой вопрос не могла мне дать мысль, – она несоизмерима с вопросом. Ответ мне дала сама жизнь, в моем знании того, что хорошо и что дурно. А знание это я не приобрел ничем, но оно дано мне вместе со всеми, дано потому, что я ниоткуда не мог взять его.

Откуда взял я это? Разумом, что ли, дошел я до того, что надо любить ближнего и не душить его? Мне сказали это в детстве, и я радостно поверил, потому что мне сказали то, что было у меня в душе. А кто открыл это? Не разум. Разум открыл борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить другого не мог открыть разум, потому что это неразумно».

Если кратко выразить смысл размышлений Левина, то можно сказать так: понятие добра – это не то, что приобретается человеком в процессе жизни, а то, что заложено в него Богом от рождения.

В процессе жизни это понятие добра может либо размыться, либо укрепиться, в зависимости от того, на основании чего человек будет строить свою жизнь. Укрепиться оно может при следовании христианским истинам и в следующей главе Левин указывает, что, начав разрушать христианские ценности, он будет подобен малому ребёнку и начнёт одновременно разрушать то, чем он живёт. В начале этой же главы описывается эпизод, из-за которого Левин сравнил себя с маленьким ребёнком. Я приведу этот отрывок целиком, так как он очень точно показывает нашу собственную наивность в отношении некоторых вопросов:

«И Левину вспомнилась недавняя сцена с Долли и ее детьми. Дети, оставшись одни, стали жарить малину на свечах и лить молоко фонтаном в рот. Мать, застав их на деле, при Левине стала внушать им, какого труда стоит большим то, что они разрушают, и то, что труд этот делается для них, что если они будут бить чашки, то им не из чего будет пить чай, а если будут разливать молоко, то им нечего будет есть и они умрут с голоду.

И Левина поразило то спокойное, унылое недоверие, с которым дети слушали эти слова матери. Они только были огорчены тем, что прекращена их занимательная игра, и не верили ни слову из того, что говорила мать. Они и не могли верить, потому что не могли себе представить всего объема того, чем они пользуются, и потому не могли представить себе, что то, что они разрушают, есть то самое, чем они живут.

А сейчас я снова вернусь к выводу Левина о понятии добра и, несмотря на то, что, по словам Левина, ответ ему дала не мысль, я хотел бы отметить, что вывод, к которому он пришёл, несколько пересекается со взглядами философа Рене Декарта , о котором в романе не упоминается. В своей работе «Размышления о первой философии» Рене Декарт обосновывает, что понятие о качествах и свойствах Бога в нас так же заложено Богом от рождения и не может быть приобретено в процессе развития.

Закончить свой очерк я хотел бы словами из романа, которые так же представляют из себя важный принцип, которым многие сегодня пренебрегают или считают не правильным. В романе он описан так: «Если добро имеет причину, оно уже не добро; если оно имеет последствие – награду, оно тоже не добро» . Объяснить этот принцип я хотел бы словами из Библии , сказанными Иисусом : «Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?» (Матфея 5:46). Другими словами, Иисус говорит, что даже грешник способен любить того, кто любит его, но награды достоин только тот, кто любит ненавидящих его и делает добро обижающим его. Это, кстати, один из тех принципов, которые будут развивать в нас понятие добра, о котором написал Толстой в своём романе и которые созидает нашу жизнь, а не разрушает её.

Примечание:

Кто-то может возразить, что тема взаимоотношений полов и тема религии – это не единственные темы романа, что присутствует так же тема государства и др. И я с этим соглашусь, но наиболее значительными мне представляются темы, описанные мной. Кроме того, выбранные мной темы так же можно было рассмотреть шире, чем это сделал я, но опять же я постарался акцентировать внимание только на тех моментах, которые представляются мне наиболее важными. Конечно, каждый может составить своё собственное мнение об этой книге, но я надеюсь, что для кого-то окажутся интересными и полезными те мысли, которые были изложены мной.

Едва ли не самое знаменитое изречение Толстого - зачин романа «Анна Каренина»: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Оно широко цитируется и принимается за бесспорную мысль самого Толстого. Мне оно всегда казалось спорным, и я даже с трудом мог его запомнить: счастливые семьи похожи друг на друга или несчастливые? Несколько раз проверял по тексту, а потом опять забывал, настолько обратимы все части этого высказывания. Может быть, как провокативное начало романа, средство озадачить и удивить это и хорошо, но как мудрость вряд ли основательно. Разве обратное не более верно? Ведь главное в семейном счастье - это любовь, чувство само по себе редкое, а при условии взаимности - редкое в квадрате.

Толстой и его герои это понимают не хуже нас с вами. «Левин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о том, что в бpаке главное дело любовь и что с любовью всегда будешь счастлив, потому что счастье бывает только в тебе самом».

Любовь - чувство более сложное и странное, чем нелюбовь, и в любви люди менее похожи друг на друга, чем в нелюбви (отчуждении, равнодушии), потому что именно любовь выявляет в каждом его самое «свое», единственное. То же и со счастьем, в основе которого любовь. Как счастливые могут быть похожи, если любящие благодаря любви столь непохожи? «…Счастье бывает только в тебе самом»

Поэтому и изобразить счастье гораздо труднее, оно снаружи непроницаемо. И вообще счастье - очень штучный продукт, оно всегда в розницу, а несчастье - оптом. Войны, кризисы, революции, землетрясения, цунами… И нет такой же внезапной причины всеобщего счастья, кроме как окончание совместных несчастий (победа в войне, выход из кризиса). А как было бы хорошо: цунами со знаком плюс, затопление счастьем всего побережья! Счастьеизвержение, счастьетрясение... Но - не бывает.

А главное, что ведь и в «Анне Карениной» есть только одна счастливая семья - Левин и Китти. И она-то в самом деле ни на кого не похожа. Между семьями, переживающими разлад (Каренины и Облонские), есть сходство: измена, ревность, охлаждение, отчаяние, ссоры, замыкание, попытка забыть и простить… Между супругами Карениными и Облонскими разыгрывается сходный сюжет: в трагической и банально-комической тональностях. А вот сюжет Левина с Китти остается неповторим, не отражается ни в чьих зеркалах. Неужели сам Толстой не понимал этого, так начиная роман (про похожесть счастливых семей) и так заканчивая его (непохожестью единственной счастливой семьи)?

Прекрасно понимал, вот хотя бы в этом пассаже про Левина:

«Он думал, что его сватовство не будет иметь ничего похожего на другие, что обычные условия сватовства испортят его особенное счастье; но кончилось тем, что он делал то же, что другие, и счастье его от этого только увеличивалось и делалось более и более особенным, не имевшим и не имеющим ничего подобного» (ч. 4, гл. 16).

Вот именно: человек делает то же, что и другие, а счастье его особенное, «не имеющее ничего подобного». Что же, Толстой противоречит себе?

Вот еще одна выдержка из романа: о том, как трудно дается счастье и как оно непохоже не только на счастье других, но и на свои собственные представления о счастье.

«Левин был женат третий месяц. Он был счастлив, но совсем не так, как ожидал. На каждом шагу он находил разочарование в прежних мечтах и новое неожиданное очарование. Левин был счастлив, но, вступив в семейную жизнь, он на каждом шагу видел, что это было совсем не то, что он воображал» (ч. 5, гл. 14).

Опять Толстой противоречит себе, изображая счастье столь непохожим дажена мысль о счастье? Не слишком ли много противоречий? Или сам зачин нужно понять как насмешку, на которую попадаются столь многие читатели? Толстой «подбрасывает» мысль, на которую легко купиться, и потом шаг за шагом, эпизод за эпизодом развенчивает, «демонтирует» ее.

Ведь очень многие попадаются и на пушкинскую, гораздо легче распознаваемую насмешку: «Блажен, кто смолоду был молод…» Посмотрите в Инете - этот стих цитируется около двух тысяч раз, и, как правило, одобрительно, как мысль самого автора, к которой читатель без оговорки присоединяется. И, лишь дойдя до строки «А в тридцать выгодно женат», внимательный читатель задумается, а что же Пушкин хотел сказать? Может быть, он... того… издевается над этим «молодым смолоду»?

Но у Пушкина переход «заздравия» в «заупокой» слишком явен, в пределах одной строфы. А у Толстого растянут на целый роман. Потому и не замечают двойного, иронического смысла зачина, что он очень медленно развертывается в повествовании о двух несчастных семьях и одной счастливой. И если уж большинство недочитали, вернее, недодумали одну строфу «Онегина», то романа Толстого тем более недодумывают. Дочитывают до левинского счастья, забывая сопоставить с начальным тезисом. А ведь достаточно даже дойти через несколько строк до ближайшего эпизода о том, как все смешалось в доме Облонских, чтобы почувствовать толстовскую насмешку. Сам же Стива прекрасно осознает: «Есть что-то тривиальное, пошлое в ухаживанье за своею гувернанткой». И потом, после сцены с Долли: «И как тривиально она кричала, - говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. - И, может быть, девушки слыхали! Ужасно тривиально, ужасно».

И это-то должно свидетельствовать, что каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, а не тривиальнейшим, наиобщим образом? Можно ли такую «мудрость» принимать за чистую монету, как выражение авторской мысли? А ведь уже больше века прошло - пора бы заметить, что зачин к «Анне Карениной» имеет оборотный смысл, что счастье, каким оно выступает в романе, гораздо более единственно, удивительно, невероятно, ни на что не похоже, чем все эти вполне типовые и даже тривиальные несчастья с предсказуемым исходом.

То, что зачин звучит как насмешка, не означает, что Толстой сознательно насмешничает над читателем. Допускаю, что начальная сентенция романа нейтральна по интонации, не ядовита, не задириста: мысль заведомо не утверждается и не отрицается, а просто проговаривается как то, что можно говорить или думать и что дальше подвергнется испытанию. Для меня очевидно, что это пример «чужого слова» в авторской речи Толстого или, во всяком случае, такого слова, которое чужеет, отстраняется Толстым по ходу романа. Это типичная сентенция в духе великосветской моральной философии. Такое могли бы изречь Ларошфуко или Лабрюйер. На худой конец это может быть мысль самого Стивы Облонского, который одновременно и жалеет о случившемся, и пытается утешить себя. Но испытания сюжетом и жизнью эта мысль не выдерживает.

Экслибрис, Независимая газета, 24.9.2009
http://exlibris.ng.ru/subject/2009-09-24/1_plus.html?mthree=1

Константин Левин: «Не могу найти в своей душе этого чувства сожаления о своей свободе»

Свадьба — это не просто обряд после которого двое людей начинают жить вместе, организуют общий быт, заводят общих детей и т. д. Свадьба — это переломный момент в жизни каждого человека. Нужно быть уверенным в своем выборе. И не только о себе нужно думать, если любишь, но и о правильности выбора своего возлюбленного или возлюбленной.

С такими мыслями и томится, и мучается сердце Константина Левина: «Что как она не любит меня?».
Переломный момент в жизни бросает в сомнения во всем. И тогда ни мальчишник не в радость, ни слова священника слышатся не такими уж убедительными... И только испуганный взгляд возлюбленной и ее теплые слова способны вернуть к жизни.
Только бесчувственные глупцы идут под венец хладнокровно и просто. Весело надевая кольцо на пальчик супруга или супруги. А сомнения — спутник праведника. А значит, и праведного брака. Идущего к истине. Истинной и всепоглощающий любви.

Елена Калужина

Лев Николаевич Толстой

Анна Каренина

* ЧАСТЬ ПЯТАЯ *

I

Княгиня Щербацкая находила, что сделать свадьбу до поста, до которого
оставалось пять недель, было невозможно, так как половина приданого не могла
поспеть к этому времени; но она не могла не согласиться с Левиным, что после
поста было бы уже и слишком поздно, так как старая родная тетка князя
Щербацкого была очень больна и могла скоро умереть, и тогда траур задержал
бы еще свадьбу. И потому, решив разделить приданое на две части, большое и
малое приданое, княгиня согласилась сделать свадьбу до поста. Она решила,
что малую часть приданого она приготовит всю теперь, большое же вышлет
после, и очень сердилась на Левина за то, что он никак не мог серьезно
ответить ей, согласен ли он на это, или нет. Это соображение было тем более
удобно, что молодые ехали тотчас после свадьбы в деревню, где вещи большого
приданого не будут нужны.
Левин продолжал находиться все в том же состоянии сумасшествия, в
котором ему казалось, что он и его счастье составляют главную и единственную
цель всего существующего и что думать и заботиться теперь ему ни о чем не
нужно, что все делается и сделается для него другими. Он даже не имел
никаких планов и целей для будущей жизни; он предоставлял решение этого
другим, зная, что все будет прекрасно. Брат его Сергей Иванович, Степан
Аркадьич и княгиня руководили его в том, что ему следовало делать. Он только
был совершенно согласен на все, что ему предлагали. Брат занял для него
денег, княгиня посоветовала уехать из Москвы после свадьбы. Степан Аркадьич
посоветовал ехать за границу. Он на все был согласен. "Делайте, что хотите,
если вам это весело. Я счастлив, и счастье мое не может быть ни больше, ни
меньше, что бы вы ни делали", - думал он. Когда он передал Кити совет
Степана Аркадьича ехать за границу, он очень удивился, что она не
соглашалась на это, а имела насчет их будущей жизни какие-то свои
определенные требования. Она знала, что у Левина есть дело в деревне,
которое он любит. Она, как он видел, не только не понимала этого дела, но и
не хотела понимать. Это не мешало ей, однако, считать это дело очень важным.
И потому она знала, что их дом будет в деревне, и желала ехать не за
границу, где она не будет жить, а туда, где будет их дом. Это определенно
выраженное намерение удивило Левина. Но так как ему было все равно, он
тотчас же попросил Степана Аркадьича, как будто это была его обязанность,
ехать в деревню и устроить там все, что он знает, с тем вкусом, которого у
него так много.
- Однако послушай, - сказал раз Степан Аркадьич Левину, возвратившись
из деревни, где он все устроил для приезда молодых, - есть у тебя
свидетельство о том, что ты был на духу?
- Нет. А что?
- Без этого нельзя венчать.
- Ай, ай, ай! - вскрикнул Левин. - Я ведь, кажется, уже лет девять не
говел. Я и не подумал.
- Хорош!- смеясь, сказал Степан Аркадьич, - а меня же называешь
нигилистом! Однако ведь это нельзя. Тебе надо говеть.
- Когда же? Четыре дня осталось.
Степан Аркадьич устроил и это. И Левин стал говеть. Для Левина, как для
человека неверующего и вместе с тем уважающего верования других людей,
присутствие и участие во всяких церковных обрядах было очень тяжело. Теперь,
в том чувствительном ко всему, размягченном состоянии духа, в котором он
находился, эта необходимость притворяться была Левину не только тяжела, но
показалась совершенно невозможна. Теперь, в состоянии своей славы, своего
цветения, он должен будет или лгать, или кощунствовать. Он чувствовал себя
не в состоянии делать ни того, ни другого. Но сколько он ни допрашивал
Степана Аркадьича, нельзя ли получить свидетельство не говея, Степан
Аркадьич объявил, что это невозможно.
- Да и что тебе сто"ит - два дня? И он премилый, умный старичок. Он
тебе выдернет этот зуб так, что ты и не заметишь.
Стоя у первой обедни, Левин попытался освежить в себе юношеские
воспоминания того сильного религиозного чувства, которое он пережил от шест-
надцати до семнадцати лет. Но тотчас же убедился, что это для него
совершенно невозможно. Он попытался смотреть на все это, как на не имеющий
значения пустой обычай, подобный обычаю делания визитов; но почувствовал,
что и этого он никак не мог сделать. Левин находился в отношении к религии,
как и большинство его современников, в самом неопределенном положении.
Верить он не мог, а вместе с тем он не был твердо убежден в том, чтобы все
это было несправедливо. И поэтому, не будучи в состоянии верить в
значительность того, что он делал, ни смотреть на это равнодушно, как на
пустую формальность, во все время этого говенья он испытывал чувство
неловкости и стыда, делая то, чего сам не понимает, и потому, как ему
говорил внутренний голос, что-то лживое и нехорошее.
Во время службы он то слушал молитвы, стараясь приписывать им значение
такое, которое бы не расходилось с его взглядами, то, чувствуя, что он не
может понимать и должен осуждать их, старался не слушать их, а занимался
своими мыслями, наблюдениями и воспоминаниями, которые с чрезвычайною
живостью во время этого праздного стояния в церкви бродили в его голове.
Он отстоял обедню, всенощную и вечерние правила и на другой день, встав
раньше обыкновенного, не пив чаю, пришел в восемь часов утра в церковь для
слушания утренних правил и исповеди.
В церкви никого не было, кроме нищего солдата, двух старушек и
церковнослужителей.
Молодой дьякон, с двумя резко обозначавшимися половинками длинной спины
под тонким подрясником, встретил его и тотчас же, подойдя к столику у стены,
стал читать правила. По мере чтения, в особенности при частом и быстром
повторении тех же слов: "Господи помилуй", которые звучали как "помилос,
помилос", Левин чувствовал, что мысль его заперта и запечатана и что трогать
и шевелить ее теперь не следует, а то выйдет путаница, и потому он, стоя
позади дьякона, продолжал, не слушая и не вникая, думать о своем.
"Удивительно много выражения в ее руке", - думал он, вспоминая, как вчера
они сидели у углового стола. Говорить им не о чем было, как всегда почти в
это время, и она, положив на стол руку, раскрывала и закрывала ее и сама
засмеялась, глядя на ее движение. Он вспомнил, как он поцеловал эту руку и
потом рассматривал сходящиеся черты на розовой ладони. "Опять помилос", -
подумал Левин, крестясь, кланяясь и глядя на гибкое движение спины
кланяющегося дьякона. "Она взяла потом мою руку и рассматривала линии: - У
тебя славная рука, - сказала она". И он посмотрел на свою руку и на короткую
руку дьякона. "Да, теперь скоро кончится, - думал он. - Нет, кажется, опять
сначала, - подумал он, прислушиваясь к молитвам. - Нет, кончается; вот уже
он кланяется в землю. Это всегда пред концом".
Незаметно получив рукою в плисовом обшлаге трехрублевую бумажку, дьякон
сказал, что он запишет, и, бойко звуча новыми сапогами по плитам пустой
церкви, прошел в алтарь. Через минуту он выглянул оттуда и поманил Левина.
Запертая до сих пор мысль зашевелилась в голове Левина, но он поспешил
отогнать ее. "Как-нибудь устроится", - подумал он и пошел к амвону. Он вошел
на ступеньки и, повернув направо, увидал священника. Старичок священник, с
редкою полуседою бородой, с усталыми добрыми глазами, стоял у аналоя и
перелистывал требник. Слегка поклонившись Левину, он тотчас же начал читать
привычным голосом молитвы. Окончив их, он поклонился в землю и обратился
лицом к Левину.
- Здесь Христос невидимо предстоит, принимая вашу исповедь, - сказал
он, указывая на распятие. - Веруете ли вы во все то, чему учит нас святая
апостольская церковь? - продолжал священник, отворачивая глаза от лица
Левина и складывая руки под епитрахиль.
- Я сомневался, я сомневаюсь во всем, - проговорил Левин неприятным для
себя голосом и замолчал.
Священник подождал несколько секунд, не скажет ли он еще чего, и,
закрыв глаза, быстрым владимирским на "о" говором сказал:
- Сомнения свойственны слабости человеческой, но мы должны молиться,
чтобы милосердый господь укрепил нас. Какие особенные грехи имеете? -
прибавил он без малейшего промежутка, как бы стараясь не терять времени.
- Мой главный грех есть сомнение. Я во всем сомневаюсь и большею частью
нахожусь в сомнении.
- Сомнение свойственно слабости человеческой, - повторил те же слова
священник. - В чем же преимущественно вы сомневаетесь?
- Я во всем сомневаюсь. Я сомневаюсь иногда даже в существовании бога,
- невольно сказал Левин и ужаснулся неприличию того, что он говорил. Но на
священника слова Левина не произвели, как казалось, впечатления.
- Какие же могут быть сомнения в существовании бога? - с чуть заметною
улыбкой поспешно сказал он.
Левин молчал.
- Какое же вы можете иметь сомнение о творце, когда вы воззрите на
творения его? - продолжал священник быстрым, привычным говором. - Кто же
украсил светилами свод небесный? Кто облек землю в красоту ее? Как же без
творца? - сказал он, вопросительно взглянув на Левина.
Левин чувствовал, что неприлично было бы вступать в философские прения
со священником, и потому сказал в ответ только то, что прямо относилось к
вопросу.
- Я не знаю, - сказал он.
- Не знаете? То как же вы сомневаетесь в том, что бог сотворил все? - с
веселым недоумением сказал священник.
- Я не понимаю ничего, - сказал Левин, краснея и чувствуя, что слова
его глупы и что они не могут не быть глупы в таком положении.
- Молитесь богу и просите его. Даже святые отцы имели сомнения и
просили бога об утверждении своей веры. Дьявол имеет большую силу, и мы не
должны поддаваться ему. Молитесь богу, просите его, Молитесь богу, -
повторил он поспешно.
Священник помолчал несколько времени, как бы задумавшись.
- Вы, как я слышал, собираетесь вступить в брак с дочерью моего
прихожанина и сына духовного, князя Щербацкого? - прибавил он с улыбкой. -
Прекрасная девица.
- Да, - краснея за священника, отвечал Левин. "К чему ему нужно
спрашивать об этом на исповеди?" - подумал он.
И, как бы отвечая на его мысль, священник сказал ему:
- Вы собираетесь вступить в брак, и бог, может быть, наградит вас
потомством, не так ли? Что же, какое воспитание можете дать вы вашим
малюткам, если не победите в себе искушение дьявола, влекущего вас к
неверию? - сказал он с кроткою укоризной. - Если вы любите свое чадо, то вы,
как добрый отец, не одного богатства, роскоши, почести будете желать своему
детищу; вы будете желать его спасения, его духовного просвещения светом
истины. Не так ли? Что же вы ответите ему, когда невинный малютка спросит у
вас: "Папаша! кто сотворил все, что прельщает меня в этом мире, - землю,
воды, солнце, цветы, травы?" Неужели вы скажете ему: "Я не знаю"? Вы не
можете не знать, когда господь бог по великой милости своей открыл вам это.
Или дитя ваше спросит вас: "Что ждет меня в загробной жизни?" Что вы скажете
ему, когда вы ничего не знаете? Как же вы будете отвечать ему? Предоставите
его прелести мира и дьявола? Это нехорошо! - сказал он и остановился,
склонив голову набок и глядя на Левина добрыми, кроткими глазами.
Левин ничего не отвечал теперь - не потому, что он не хотел вступать в
спор со священником, но потому, что никто ему не задавал таких вопросов; а
когда малютки его будут задавать эти вопросы, еще будет время подумать, что
отвечать.
- Вы вступаете в пору жизни, - продолжал священник, - когда надо
избрать путь и держаться его. Молитесь богу, чтоб он по своей благости помог
вам и помиловал, - заключил он. - "Господь и бог наш Иисус Христос,
благодатию и щедротами своего человеколюбия, да простит ти чадо..." - И,
окончив разрешительную молитву, священник благословил и отпустил его.
Вернувшись в этот день домой, Левин испытывал радостное чувство того,
что неловкое положение кончилось, и кончилось так, что ему не пришлось
лгать. Кроме того, у него осталось неясное воспоминание о том, что то, что
говорил этот добрый и милый старичок, было совсем не так глупо, как ему
показалось сначала, и что тут что-то есть такое, что нужно уяснить.
"Разумеется, не теперь, - думал Левин, - но когда-нибудь после". Левин,
больше чем прежде, чувствовал теперь, что в душе у него что-то неясно и
нечисто и что в отношении к религии он находится в том же самом положении,
которое он так ясно видел и не любил в других и за которое он упрекал
приятеля своего Свияжского.
Проводя этот вечер с невестой у Долли, Левин был особенно весел и,
объясняя Степану Аркадьичу то возбужденное состояние, в котором он
находился, сказал, что ему весело, как собаке, которую учили скакать через
обруч и которая, поняв, наконец, и совершив то, что от нее требуется,
взвизгивает и, махая хвостом, прыгает от восторга на столы и окна.

II

В день свадьбы Левин, по обычаю (на исполнении всех обычаев строго
настаивали княгиня и Дарья Александровна), не видал своей невесты и обедал у
себя в гостинице со случайно собравшимися к нему тремя холостяками: Сергей
Иванович, Катавасов, товарищ по университету, теперь профессор естественных
наук, которого, встретив на улице, Левин затащил к себе, и Чириков, шафер,
московский мировой судья, товарищ Левина по медвежьей охоте. Обед был очень
веселый. Сергей Иванович был в самом хорошем расположении духа и забавлялся
оригинальностью Катавасова. Катавасов, чувствуя, что его оригинальность
оценена и понимаема, щеголял ею. Чириков весело и добродушно поддерживал
всякий разговор.
- Ведь вот, - говорил Катавасов, по привычке, приобретенной на кафедре,
растягивая свои слова, - какой был способный малый наш приятель Константин
Дмитрич. Я говорю про отсутствующих, потому что его уж нет. И науку любил
тогда, по выходе из университета, и интересы имел человеческие; теперь же
одна половина его способностей направлена на то, чтоб обманывать себя, и
другая - чтоб оправдывать этот обман.
- Более решительного врага женитьбы, как вы, я не видал, - сказал
Сергей Иванович.
- Нет, я не враг. Я друг разделения труда. Люди, которые делать ничего
не могут, должны делать людей, а остальные - содействовать их просвещению и
счастью. Вот как я понимаю. Мешать два эти ремесла есть тьма охотников, я не
из их числа.
- Как я буду счастлив, когда узнаю, что вы влюбитесь!- сказал Левин. -
Пожалуйста, позовите меня на свадьбу.
- Я влюблен уже.
- Да, в каракатицу. Ты знаешь, - обратился Левин к брату, - Михаил
Семеныч пишет сочинение о питании и...
- Ну, уж не путайте! Это все равно, о чем. Дело в том, что я точно
люблю каракатицу.
- Но она не помешает вам любить жену.
- Она-то не помешает, да жена помешает.
- Отчего же?
- А вот увидите. Вы вот хозяйство любите, охоту, - ну посмотрите!
- А нынче Архип был, говорил, что лосей пропасть в Прудном и два
медведя, - сказал Чириков.
- Ну, уж вы их без меня возьмете.
- Вот и правда, - сказал Сергей Иванович. - Да и вперед простись с
медвежьею охотой, - жена не пустит!
Левин улыбнулся. Представление, что жена его не пустит, было ему так
приятно, что он готов был навсегда отказаться от удовольствия видеть
медведей.
- А ведь все-таки жалко, что этих двух медведей без вас возьмут. А
помните в Хапилове последний раз? Чудная была бы охота, - сказал Чириков.
Левин не хотел его разочаровывать в том, что где-нибудь может быть
что-нибудь хорошее без нее, и потому ничего не сказал.
- Недаром установился этот обычай прощаться с холостою жизнью, - сказал
Сергей Иванович. - Как ни будь счастлив, все-таки жаль свободы.
- А признайтесь, есть это чувство, как у гоголевского жениха, что в
окошко хочется выпрыгнуть?
- Наверно есть, но не признается! - сказал Катавасов и громко
захохотал.
- Что же, окошко открыто... Поедем сейчас в Тверь! Одна медведица, на
берлогу можно идти. Право, поедем на пятичасовом! А тут как хотят, - сказал,
улыбаясь, Чириков.
- Ну вот ей-богу, - улыбаясь, сказал Левин, - что не могу найти в своей
душе этого чувства сожаления о своей свободе!
- Да у вас в душе такой хаос теперь, что ничего не найдете, - сказал
Катавасов. - Погодите, как разберетесь немножко, то найдете!
- Нет, я бы чувствовал хотя немного, что, кроме своего чувства (он не
хотел сказать при нем - любви)... и счастия, все-таки жаль потерять
свободу... Напротив, я этой-то потере свободы и рад.
- Плохо! Безнадежный субъект!- сказал Катавасов. - Ну, выпьем за его
исцеление или пожелаем ему только, чтоб хоть одна сотая его мечтаний
сбылась. И это уж будет такое счастье, какое не бывало на земле!
Вскоре после обеда гости уехали, чтоб успеть переодеться к свадьбе.
Оставшись один и вспоминая разговоры этих холостяков, Левин еще раз
спросил себя: есть ли у него в душе это чувство сожаления о своей свободе, о
котором они говорили? Он улыбнулся при этом вопросе. "Свобода? Зачем
свобода? Счастие только в том, чтобы любить и желать, думать ее желаниями,
ее мыслями, то есть никакой свободы, - вот это счастье!"
- "Но знаю ли я ее мысли, ее желания, ее чувства?" - вдруг шепнул ему
какой-то голос. Улыбка исчезла с его лица, и он задумался. И вдруг на него
нашло странное чувство. На него нашел страх и сомнение, сомнение во всем.
"Что как она не любит меня? Что как она выходит за меня только для
того, чтобы выйти замуж? Что если она сама не знает того, что делает? -
спрашивал он себя. - Она может опомниться и, только выйдя замуж, поймет, что
не любит и не могла любить меня". И странные, самые дурные мысли о ней стали
приходить ему. Он ревновал ее к Вронскому, как год тому назад, как будто
этот вечер, когда он видел ее с Вронским, был вчера. Он подозревал, что она
не все сказала ему.
Он быстро вскочил. "Нет, это так нельзя! - сказал он себе с отчаянием.
- Пойду к ней, спрошу, скажу последний раз: мы свободны, и не лучше ли
остановиться? Все лучше, чем вечное несчастие, позор, неверность!!" С
отчаянием в сердце и со злобой на всех людей, на себя, на нее он вышел из
гостиницы и поехал к ней.
Никто не ждал его. Он застал ее в задних комнатах. Она сидела на
сундуке и о чем-то распоряжалась с девушкой, разбирая кучи разноцветных
платьев, разложенных на спинках стульев и на полу.
- Ах! - вскрикнула она, увидав его и вся просияв от радости. - Как ты,
как же вы (до этого последнего дня она говорила ему то "ты", то "вы")? Вот
не ждала! А я разбираю мои девичьи платья, кому какое...
- А! это очень хорошо!- сказал он, мрачно глядя на девушку.
- Уйди, Дуняша, я позову тогда, - сказала Кити. - Что с тобой? -
спросила она, решительно говоря ему "ты", как только девушка вышла. Она
заметила его странное лицо, взволнованное и мрачное, и на нее нашел страх.
- Кити! я мучаюсь. Я не могу один мучаться, - сказал он с отчаянием в
голосе, останавливаясь пред ней и умоляюще глядя ей в глаза. Он уже видел по
ее любящему правдивому лицу, что ничего не может выйти из того, что он
намерен был сказать, но ему все-таки нужно было, чтоб она сама разуверила
его. - Я приехал сказать, что еще время не ушло. Это все можно уничтожить и
поправить.
- Что? Я ничего не понимаю. Что с тобой?
- То, что я тысячу раз говорил и не могу не думать... то, что я не стою
тебя. Ты не могла согласиться выйти за меня замуж. Ты подумай. Ты ошиблась.
Ты подумай хорошенько. Ты не можешь любить меня... Если... лучше скажи, -
говорил он, не глядя на нее. - Я буду несчастлив. Пускай все говорят, что
хотят; все лучше, чем несчастье... Все лучше теперь. пока есть время...
- Я не понимаю, - испуганно отвечала она, - то есть что ты хочешь
отказаться... что не надо?
- Да, если ты не любишь меня.
- Ты с ума сошел! - вскрикнула она, покраснев от досады.
Но лицо его было так жалко, что она удержала свою досаду и, сбросив
платья с кресла, пересела ближе к нему.
- Что ты думаешь? скажи все.
- Я думаю, что ты не можешь любить меня. За что ты можешь любишь меня?
- Боже мой! что же я могу?.. - сказала она и заплакала.
- Ах, что я сделал! - вскрикнул он и, став пред ней на колени, стал
целовать ее руки.
Когда княгиня через пять минут вошла в комнату, она нашла их уже
совершенно помирившимися. Кити не только уверила его, что она его любит, но
даже, отвечая на его вопрос, за что она любит его, объяснила ему, за что.
Она сказала ему, что она любит его за то, что она понимает его всего, за то,
что она знает, что" он должен любить, и что все, что он любит, все хорошо. И
это показалось ему вполне ясно. Когда княгиня вошла к ним, они рядом сидели
на сундуке, разбирали платья и спорили о том, что Кити хотела отдать Дуняше
то коричневое платье, в котором она была, когда Левин ей сделал предложение,
а он настаивал, чтоб это платье никому не отдавать, а дать Дуняше голубое.
- Как ты не понимаешь? Она брюнетка, и ей не будет идти... У меня это
все рассчитано.
Узнав, зачем он приезжал, княгиня полушуточно-полусерьезно рассердилась
и услала его домой одеваться и не мешать Кити причесываться, так как Шарль
сейчас приедет.
- Она и так ничего не ест все эти дни и подурнела, а ты еще ее
расстраиваешь своими глупостями, - сказала она ему. - Убирайся, убирайся,
любезный.

Левин, виноватый и пристыженный, но успокоенный, вернулся в свою
гостиницу. Его брат, Дарья Александровна и Степан Аркадьич, все в полном
туалете, уже ждали его, чтобы благословить образом. Медлить некогда было.
Дарья Александровна должна была еще заехать домой, с тем чтобы взять своего
напомаженного и завитого сына, который должен был везти образ с невестой.
Потом одну карету надо было послать за шафером, а другую, которая отвезет
Сергея Ивановича, прислать назад... Вообще соображений, весьма сложных, было
очень много. Одно было несомненно, что надо было не мешкать, потому что уже
половина седьмого.
Из благословенья образом ничего не вышло. Степан Аркадьич стал в
комически-торжественную позу рядом с женою, взял образ и, велев Левину
кланяться в землю, благословил его с доброю и насмешливою улыбкой и
поцеловал его троекратно; то же сделала и Дарья Александровна и тотчас же
заспешила ехать и опять запуталась в предначертаниях движения экипажей.
- Ну, так вот что мы сделаем: ты поезжай в нашей карете за ним, а
Сергей Иванович уже если бы был так добр заехать, а потом послать.
- Что же, я очень рад.
- А мы сейчас с ним приедем. Вещи отправлены? - сказал Степан Аркадьич.
- Отправлены, - отвечал Левин и велел Кузьме подавать одеваться.