Описание русов ибн фадлан. Ибн фадлан и его рукопись о принятии ислама на территории волжской булгарии. Внешний вид русов

Ибн Фадлан и его путешествие в Волжскую Булгарию

В средневековой арабской литературе есть замечательное произведение – «Записка» Ахмеда ибн Фадлана (полное имя Ахмед ибн Фадлан ибн аль-Аббас ибн Рашид ибн Хаммад).

21 июня 921 года из Багдада двинулось в далёкий путь посольство халифа аль-Муктадира (908-932 гг.). Оно держало путь на север, в Волжскую Булгарию, занимавшей земли нынешнего Татарстана. Правитель этого тюркского государства, желая освободиться от власти Хазарского каганата, искал помощи у багдадского халифа. Взамен он выражал готовность признать ислам государственной религией и просил халифа прислать мусульманских наставников и строителей для возведения в его стране мечетей и военной крепости. Ну и, конечно, булгарский хан хотел получить от своего нового сюзерена деньги – серебряные дирхемы и динары, магический блеск которых в то время очаровывал купцов, воинов и государей на огромном пространстве от Балтики до Индии.

Халиф, в свою очередь, рассчитывал получить от союза с булгарским ханом славу ревнителя веры и большие торговые привилегии. Деньги для хана Волжской Булгарии – 4000 динаров – аль-Муктадир приказал взять у своего вассала, правителя Хорезма, однако тот, по приезде послов, отказался выдать требуемую сумму.

Огромный посольский караван насчитывал почти 5 тыс. человек и больше 3 тыс. лошадей и верблюдов. Во главе его стоял придворный евнух Сусан ар-Расси. Толмачами были тюрок Такин и славянин, чье имя Ибн Фадлан передает как Фарис или Барыс (вероятно, Борис). Свою дипломатическую роль Ибн Фадлан описал в следующих словах: «И был избран я для прочтения ему (булгарскому хану) письма и передачи того, что было подарено ему»; кроме того, он должен был наблюдать над своими спутниками. Это означало, что фактическая ответственность на ведение дел и конечный исход предприятия ложилась именно на его плечи.

Посольству предстояло преодолеть более четырех тысяч километров. Оно было оснащено всем необходимым для столь далекого перехода, в том числе большими мешками из верблюжьей кожи для переправы людей и вещей через реки.

Послы халифа двигались не наугад, а следовали торговым путем, по которому вот уже больше столетия арабские и персидские купцы попадали на торговые рынки нижней и средней Волги, где приобретали драгоценную северную пушнину, ценимую на Востоке одежду из льна и дешевых рабов. Маршрут этот пролегал через города Северного Ирана Рей и Нишапур в Бухару, оттуда назад к Амударье, потом вниз по этой реке до столицы Хорезма Кяс; далее к Джурджании (Старому Ургенчу, на территории нынешнего Узбекистана) и, наконец, на север к берегам Волги.

В конце марта 922 года багдадские послы прибыли в страну тюрок-огузов, кочевавших тогда в областях Западного Казахстана . Огузы славились как чрезвычайно воинственный и дикий народ, и многие участники посольства побоялись ехать дальше.

Ибн Фадлан видел среди огузов таких, которые владели десятью тысячами лошадей и ста тысячами голов овец. Но были у них и бедняки, выпрашивавшие на дороге лепешку хлеба.

Среди огузской знати наибольшее влияние имел начальник войска Атрак. Ибн Фадлан поднес ему богатые подарки. Атрак радушно принял посольство, но на предложение принять ислам осторожно сказал, что даст ответ, когда послы будут ехать обратно. Между тем старейшины огузов размышляли вовсе не о принятии ислама, а о том, как поступить с послами: то ли разрезать каждого из них пополам, то ли ограбить подчистую или же отдать их хазарам в обмен на пленных огузов. Но все-таки гостеприимство в конце концов взяло верх, и Ибн Фадлан со своими спутниками получил возможность продолжить путь дальше. Таким образом, в стране огузов посольство потерпело полную неудачу и было радо, что смогло благополучно выбраться оттуда.

Проследовав через пограничную область враждебно настроенных башкир (в Южном Приуралье), посланники халифа в мае 922 года добрались до Волжской Булгарии.

Вахид Р. Приезд Ибн Фадлана в Булгары

Во главе этого многонационального государства, социальная верхушка которого состояла из тюрок-булгар, стоял хан Алмуш-элтабар, человек «очень толстый и пузатый», по описанию Ибн Фадлана. Он восседал на троне, покрытом византийской парчой, и в его присутствии все, включая его родню, обязаны были снимать шапки и принимать почтительную позу. Подвластное население платило ему подати: с каждого дома шкуру соболя, обязательные подношения с каждого свадебного пиршества, десятую часть привозимых товаров и часть военной добычи.

Когда до ставки булгарского хана оставалось не больше суток пути, посольство встретили четыре подвластных Алмушу-элтабару князя, а также его братья и сыновья. Сам повелитель булгар выехал навстречу послам на расстоянии двух фарсахов (12 километров) от своей ставки. В последующие три-четыре дня в ставку Алмуша-элтабара с разных сторон Булгарии собрались князья его земли, предводители и жители страны, чтобы слушать всенародно чтение письма повелителя правоверных.

На торжественной аудиенции, данной посланникам халифа, булгарский хан официально признал ислам государственной религией. Однако через три дня он вызвал к себе Ибн Фадлана и потребовал обещанные халифом 4000 динаров для постройки крепости. Но у того, как мы знаем, не было этих денег, а без них ни о каком тесном союзе с халифом владыка булгар говорить не хотел.

Результаты посольства были неутешительными. Огузы не приняли ислам, булгарский хан, не получив денег на постройку крепости, разуверился в помощи халифа и предпочел союзу с Багдадом тесную связь с мусульманскими государствами Средней Азии.

Зато дорожных впечатлений было хоть отбавляй. Ибн Фадлан подробно описал все, что видел собственными глазами со времени своего выезда из Багдада. Его сообщения касаются многих народов и государств Средней Азии и Поволжья, давно исчезнувших с лица земли.

Известие о русах

Для историков Древней Руси особую ценность представляет то, что в Волжской Булгарии Ибн Фадлан наблюдал прибывших туда купцов-русов. Этот любознательный и наблюдательный человек буквально впился в них глазами, благодаря чему мы имеем ряд драгоценных сведений об образе жизни наших далеких предков, их верованиях, погребальном обряде, внешнем облике.

Первым впечатлением Ибн-Фадлана было восхищенное удивление. «Я видел русов, - пишет он, - когда они прибыли по своим торговым делам и расположились на берегу реки Атиль (Волги. – С. Ц.). И я не видел людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны. Они не носят ни курток, ни кафтанов*, но носит какой-либо муж из их числа кису, которой он покрывает один свой бок, причем одна из его рук выходит из нее наружу. И при каждом из них имеется топор, меч и нож. Мечи их плоские, с бороздками, франкские. И от края их (русов. – С. Ц.) ногтя и до шеи они покрыты изображениями (татуировкой. – С. Ц.) деревьев и тому подобного».

* Далее мы увидим, что умерший знатный рус будет облачен именно в куртку, кафтан, шаровары и меховую шапку. Вероятно, русы, которых видел Ибн-Фадлан, прибыли в Среднее Поднепровье относительно недавно и еще не полностью усвоили местные обычаи.

Однако, войдя в жилище русов, чистоплотный араб не смог сдержать своего отвращения. Эти люди - «грязнейшие из тварей Аллаха», восклицает он, ибо они «не очищаются от испражнений, ни от мочи, и не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды…» Живя сообща в одном деревянном доме по десять-двадцать человек, они совокупляются со своими женами или рабынями на глазах друг у друга и ничуть не смущаются и не оставляют своего занятия, если в эти минуты к ним в дом заглянет чужестранный купец. Они, правда, моются не после, а перед едой, - но как! «И у них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы посредством самой грязной воды, какая только бывает, и самой нечистой, а именно так, что девушка приходит каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит ее своему господину. Итак, он моет в ней обе свои руки и свое лицо и все свои волосы. И он моет их и вычесывает из гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюет в нее и не оставляет ничего из грязи, но все это делает в эту воду. И когда он окончит все, что ему нужно, девушка несет лохань к тому, кто сидит рядом с ним, и этот делает подобно тому, как делает его товарищ. И она не перестает переносить ее от одного к другому, пока не обойдет ею всех в доме, и каждый из них сморкается и плюет и моет свое лицо и свои волосы в этой лохани».

Удачная торговля зависела у русов от расположения богов. Сразу после того, как их ладьи причаливали к волжской пристани, каждый купец отправлялся совершать жертвоприношение. Святилище русов располагалось под открытым небом. Оно представляло собой некий участок земли, усеянный воткнутыми резными «деревяшками», верхняя часть которых грубо изображала подобие человеческого лица. Эти идолы торчали из земли в строгом строевом порядке: в первом ряду – самые маленькие, во втором – повыше, в третьем – еще более высокие и т. д. Подойдя к ним, рус перечислял все привезенные им товары, после чего оставлял свои дары - хлеб, мясо, лук, молоко и какой-то хмельной напиток – и произносил примерно следующее: «О, мой господин, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца с многочисленными динарами и дирхемами, и чтобы он купил у меня, как я пожелаю, и не прекословил бы мне в том, что я скажу». Если тем не менее покупатель не находился, подношения повторялись вновь и вновь, сопровождаясь все более униженными просьбами. Когда же товар быстро расходился, рус благодарил своих богов тем, что забивал некоторое количество овец и рогатого скота, разбрасывал лучшие куски мяса перед деревянными идолами, а головы жертвенных животных вешал на сами деревяшки.

Впрочем, торговые неудачи случались крайне редко. Жены русов щеголяли драгоценными монистами, и вот что удалось выяснить Ибн-Фадлану о происхождении этих украшений: «На шеях у них (женщин. – С. Ц.) мониста из золота и серебра, так как, если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене одно монисто, а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два мониста, и таким образом каждые десять тысяч, которые у него прибавляются, прибавляются в виде мониста у его жены, так что на шее какой-нибудь из них бывает много монист».

Вообще все без исключения обычаи и нравы русов несли на себе печать варварской простоты. Заболевшего предоставляли его судьбе: «И если кто-нибудь из них заболеет, то они забивают для него шалаш в стороне от себя и бросают его в нем, и помещают с ним некоторое количество хлеба и воды, и не приближаются к нему и не говорят с ним, но посещают его каждые три дня, особенно если он неимущий или невольник. Если же он выздоровеет и встанет, он возвращается к ним, а если умрет, то они сжигают его. Если же он был невольником, они оставляют его в его положении, так что его съедают собаки и хищные птицы». Преступников ожидала скорая и немудреная расправа: «И если они поймают вора или грабителя, то они ведут его к толстому дереву, привязывают ему на шею крепкую веревку и подвешивают его на нем навсегда, пока он не распадется на куски от ветров и дождей».

Ибн-Фадлан признается, что ему чрезвычайно хотелось увидеть воочию погребение знатного руса, потому что ему рассказывали об этом обряде необычайные вещи. Ему повезло: через некоторое время до него дошло известие «о смерти одного выдающегося мужа из их числа». Ибн-Фадлан поспешил на похороны. Это была долгая, многодневная церемония. Вначале покойника на десять дней положили в вырытую под землей камеру, покрытую настилом; принадлежащий ему корабль был вытащен на берег и водружен на большой деревянный помост. Имущество умершего было поделено на три части: одна осталась у его семьи, две другие были употреблены на пошив дорогих погребальных одежд – «шаровар и гетр, и сапог, и куртки, и кафтана парчевого с пуговицами из золота», и «шапки из парчи, соболевой», - а также на приготовление в неимоверном количестве горячительного напитка.

Но самым важным делом для семьи покойного было найти среди его многочисленных рабынь и наложниц такую, которая бы согласилась умереть вместе со своим господином. Решение принималось девушками добровольно; правда, взять назад роковое обязательство было уже невозможно – этого не допустили бы родственники умершего. В данном случае никаких осложнений не возникло – девушка быстро нашлась и ее поведение до самого конца оставалось безупречным: она «каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему». Две приставленных к ней служанки всячески обхаживали обреченную, вплоть до того, «что они иногда мыли ей ноги своими руками».

Когда же пришел день погребения, на корабль с утра была принесена скамья, которую покрыли «стегаными матрацами и парчей византийской и подушками из парчи византийской». Рядом со скамьей встала старуха; Ибн-Фадлан пишет, что ее «называют ангел смерти», ибо она «убивает девушек». Эта женщина показалась ему «толстой и мрачной ведьмой». Вслед за тем покойник был вынут из погреба, переодет, перенесен на корабль и помещен в сидячем положении в специально устроенной палатке или кабине. Вокруг него разбросали благовонные растения, пищу, оружие, мясо забитых лошадей, коров, собаки, петуха и курицы. В это время обреченная на смерть девушка ходила по домам родственников и знакомых умершего, которые по очереди сочетались с ней в знак любви и уважения к ее господину. После полудня ее подвели к приготовленному заранее сооружению – двум столбам с перекладиной. Она трижды при помощи мужчин взбиралась на верхнюю перекладину и, сидя там, что-то говорила. Ибн-Фадлан обратился за разъяснениями к переводчику, и тот сказал: «Она сказала в первый раз, когда ее подняли, - вот я вижу моего отца и мою мать, - и сказала во второй раз, - вот все мои умершие родственники сидящие, - и сказала в третий раз, - вот я вижу моего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовет меня, так ведите же к нему». Таким образом, странное сооружение оказалось воротами в потусторонний мир, и девушка трижды заглянула в него.

На палубе корабля девушке дали выпить два кубка, чтобы она опьянела. Затем старуха ввела ее в палатку. Мужчины, стоявшие вокруг корабля, принялись стучать деревянными палками по щитам, чтобы не был слышен звук ее крика, иначе «взволновались бы другие девушки, и перестали бы искать смерти со своими господами». Шестеро помощников «ведьмы» схватили жертву за руки и за ноги, накинули на шею девушки петлю и стали душить, между тем как сама «ведьма» несколько раз вонзила ей в ребра кинжал с широким лезвием. Когда все было кончено, ближайший родственник мертвеца, - совершенно голый, но, вопреки ожиданиям, прикрывавший рукою не детородные части, а анус, - с факелом в руке приблизился задом наперед к кораблю и зажег подпал. «Не прошло и часа, как превратился корабль и дрова, и девушка, и господин в золу, потом в мельчайший пепел. Потом они построили на месте этого корабля, который они вытащили из реки, нечто подобное круглому холму и водрузили в середине его большую деревяшку белого тополя, написали на ней имя умершего мужа и имя царя русов и удалились». Церемония погребения завершилась повальным пьянством.

Семирадский Г. Похороны руса

Научная добросовестность требует в этом месте предоставить слово норманистам, поскольку они до сих пор уверены, что купцы «ар-Рус» - это викинги. Послушаем, например, как комментирует Ибн-Фадлана И. Г. Коновалова: «Установлено, что описанная Ибн-Фадланом обрядность и внешний вид русов выдают в них скандинавов…» [Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2000, с. 215]*.

* Ссылаюсь на это издание в особенности потому, что оно рекомендовано Министерством образования России в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений. Между тем сборник целиком отдан на откуп ученым норманской школы. Иные точки зрения там просто не допускаются – это видно хотя бы по приведеной цитате.
Попутно замечу, что норманский взгляд на русов Ибн-Фадлана уже получил экранное воплощение - в фильме «13-й воин» (1999 г.), где арабского посланника играет Антонио Бандерас . Начало этого фильма является экранизацией отрывка Ибн-Фадлана о посещении им дома русов, которые, естественно, все до одного оказываются нордическими «белокурыми бестиями». Скоро, наверное, услышим, как в каком-нибудь историческом боевике князь Святослав заговорит по-шведски.

Ну уж, прямо-таки и «выдают»! Что же установлено на самом деле?
Начнем с внешнего вида. Ни один источник не ассоциирует викингов с красным светом. А вот русов – неоднократно. Например, в «Искандернаме» Низами Гянджеви говорит:

Краснолицые русы сверкали. Они
Так сверкали, как магов сверкают огни.

Епископ кремонский Лиудпранд заметил, что воинов князя Игоря «греки по внешнему виду называют русиями»; в данном случае немецкий писатель имел в виду греческое слово «росиос» - «красный, рыжий». Примеры можно продолжить.

Далее. Если принять за данность славянское происхождение купцов «ар-рус», то Ибн-Фадлан имел полное право сравнить русов с пальмами, так как по антропологическим данным «поляне» значительно превосходили ростом восточных славян (самыми низкорослыми из них были кривичи – около 157 см, древляне и радимичи, как правило, «перерастали» отметку 165 см) [Вернадский Г. В. Древняя Русь. Тверь; Москва, 2000, с. 333].

Таким образом, остается погребальный обряд. Действительно ли он «выдает» в умершем русе «скандинава»? На самом деле археологами установлен лишь тот факт, что на всем европейском побережье от Финляндии до южной Франции встречаются следы сожжений в ладье. Разумеется, для норманистов этого вполне достаточно. Викинги! Ведь после трудов Байера, Шлёцера и их последователей в Европе шага шагнуть нельзя нельзя без того, чтобы не наступить на могилу викинга. Но давайте посмотрим, какое отношение имеют эти захоронения к скандинавской погребальной обрядности.

Согласно археологическим данным в раннем железном веке в Скандинавии, как и у славян, практиковалось трупосожжение. В эпоху поздней античности кремация постепенно вытесняется обрядом трупоположения, и в VI-VIII вв. (так называемый «вендельский период») захоронения по обряду сожжения в среде знати исчезают полностью. Для этого периода характерно пышное погребение вождей в ладье, сопровождаемое жертвоприношением животных. Но эпоха викингов (IX-XI вв.) опять приносит новшество. Обряд захоронения конунгов в ладье сохраняется главным образом в сердце «викингской» Швеции – в Упланде, а на побережье страны получает распространение обряд сожжения в ладье. Даже норманисты не отрицают, что сама география подобных погребений свидетельствует в пользу культурных влияний извне*. При этом крайне любопытно, что «вендельских» захоронений в ладье вне Швеции в эпоху викингов вообще не обнаружено.

* Например, Г. С. Лебедев предполагает, что обряд сожжения в ладье занесен в Швецию с Аландских островов [Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985].

Кто же мог повлиять на шведов, заворожив их огненным спектаклем? Саксон Грамматик, говоря о войне датского конунга Фротона III с русами («рутенами»), упоминает, что после одного сражения этот предводитель данов отдал распоряжение сжечь тела убитых «рутенских» вождей «на кострах, воздвигнутых в собственных кораблях». Точно так же даны похоронили своих собственных павших «королей и герцогов». Саксон не уточняет, какой стороне принадлежал данный обряд – датской или рутенской. Но этот эпизод позволяет установить, что сожжение в ладье впервые появилось у народов южного побережья Балтики – русов или датчан, а, может быть, у тех и других одновременно.

Поистине изумительна норманистская трактовка других деталей описанного Ибн-Фадланом обряда погребения. Вот что пишут, к примеру, в своем совместном труде два современных английских ученых: «…в 921 г. арабский путешественник стал свидетелем их (то есть русов, которых авторы признают, естественно, викингами. – С. Ц.) погребального обряда – сжигания на корабле. Его поистине бесценное описание дошло до нас, в противном случае о многих деталях мы могли бы только гадать» [Пенник Н., Пруденс Д. История языческой Европы. СПб., 2000, с. 246].

Слова самих авторов выглядят не менее бесценным свидетельством научных методов норманизма. Ибо, как выясняется, погребальный обряд, описанный Ибн-Фадланом, стал «скандинавским» лишь потому, что ибн-фадлановские русы заранее зачислены в викинги.

Скандинавских параллелей «многим деталям» обряда сжигания в ладье попросту нет, иначе о них нечего было бы и «гадать». Например, археологи отмечают, что «в большинстве курганов, датируемых эпохой викингов, похоронены в основном мужчины, но в Скандинавии обнаружены и женские могилы, очень богато убранные» [там же, 254]. Однако совместные мужские и женские захоронения в Скандинавии отстутствуют. А в славянском Поморье они есть, например, в Прютцке. Ритуальное убийство лошади и собаки известно как у скандинавов, так и у славян, а вот петухов в более позднее время резали с магическими целями преимущественно на Украине. Нет в скандинавской археологии и мифологии ничего похожего на три столба, являющихся входом в загробный мир. Зато у балтов в царство мертвых, во владения бога Дивса, вели трое серебряных ворот. Балто-славянские культурные связи хорошо известны, чего не скажешь о скандинавском влиянии на балтскую мифологию.

Приведенных примеров достаточно, чтобы увидеть, что ничего специфически скандинавского обряд сожжения в ладье не содержит. К тому же обряды – дело наживное и переменчивое: сегодня они одни, завтра другие. Нет ли у Ибн-Фадлана более существенных признаков этнической принадлежности купцов-русов? – А ведь не без того. Так, Ибн-Фадлан говорит, что с каждых 10 000 дирхемов жене купца-руса полагалось монисто. Согласимся, что несколько тысяч арабских монет, найденных в Швеции, не дают повода считать этих счастливых женщин, увешанных монистами из дирхемов, шведками – едва хватило бы наполовину одного такого украшения. Между тем в киевском некрополе женщины с такими монистами имеются, и облачены они в славянское платье.

Кстати, о моде. Кто покажет мне скандинавскую могилу, где бы покойник был облачен в хазарскую куртку, кафтан, шаровары и сапоги?

Впрочем, если читатель уже утомлен археологией, то можно поговорить о вещах нематериальных - о языке. Переводчиками Ибн-Фадлану в его путешествии по Волге служили тюрок Такин и «славянин» Фарис. Ибн-Фадлан не называет по имени того из них, при помощи которого он разговаривал с русами. Читатель, догадайся, кто бы это мог быть? (Вообще, из сочинений норманистов можно вынести убеждение, что добрая половина древних славян окончила скандинавское отделение Института иностранных языков.)

Но самым важным признаком для этнической характеристики русов Ибн-Фадлана является не погребальный обряд, не покрой одежды, даже не язык. В конце концов то и другое, и третье подвержено изменениям, инокультурным влияниям. Дольше всего сохраняют самобытность общественные отношения народов. И об этой стороне жизни русов Ибн-Фадлан оставил нам весьма интересное свидетельство. Если присмотреться к торговому коллективу купцов-русов, то можно увидеть, что состав его довольно сложен. В нем выделяется глава («выдающийся муж») и несколько категорий домочадцев, которых Ибн-Фадлан объединяет термином «люди дома». В число последних входят кровные родственники, лично свободная прислуга (включая дружинников) и рабы. В Западной Европе такой тип социума известен с VIII в. Скажем, в Скандинавии он носил название «двор» (hus). Однако торговые коллективы скандинавов (felag) в эпоху викингов никогда не создавались на основе кровнородственных связей. Не то было на Руси, где еще в XIII в. встречались торговые союзы родственников . И нашим летописям прекрасно знакомы «дома» Ибн-Фадлана: например, «дом» Симона-варяга, прибывшего на службу к киевскому князю с 3000 своих дворян и домочадцев, и «дом» из 1700 человек киевского боярина Родиона Несторовича, перешедшего на московскую службу. По всему выходит, что купцы-русы Ибн-Фадлана являются выходцами из славянского, а не скандинавского мира.

Что же мы видим в итоге? На наших глазах норманистский «дом» для ибн-фадлановских русов с грохотом рухнул, по причине того, что был возведен на песке. Зыбучем песке норманской теории.

сайт информационно-развлекательно-образовательный сайт для любых возрастов и категорий интернет пользователей. Здесь и дети, и взрослые с пользой проведут время, смогут повысить свой уровень образования, прочесть любопытные жизнеописания великих и известных в разных эпохах людей, посмотреть фотоматериалы и видео из частной сферы и общественной жизни популярных и именитых личностей. Биографии талантливых актеров, политиков, ученых, первооткрывателей. Мы представим Вам с творчество, художников и поэтов, музыку гениальных композиторов и песни знаменитых исполнителей. Сценаристы, режиссеры, космонавты, физики-ядерщики, биологи, атлеты – множество достойных людей, оставивших отпечаток во времени, истории и развитии человечества собраны воедино на наших страницах.
На сайт Вы узнаете малоизвестные сведения из судеб знаменитостей; свежие новости из культурной и научной деятельности, семейной и личной жизни звезд; достоверные факты биографии выдающихся жителей планеты. Все сведения удобно систематизированы. Материал подан в простом и понятном, легком для чтения и интересно оформленном виде. Мы постарались, чтоб наши посетители получали здесь необходимую информацию с удовольствием и большим интересом.

Когда хочется узнать подробности из биографии известных людей, нередко начинаешь выискивать информацию из множества справочников и статей, разбросанных по всему интернету. Теперь, для Вашего удобства, все факты и наиболее полные сведения из жизни интересных и публичных людей собраны в одном месте.
сайт подробно расскажет о биографии знаменитых людей оставивших свой отпечаток в человеческой истории, как в глубокой древности, так и в нашем современном мире. Тут можно больше узнать о жизни, творчестве, привычках, окружении и семье Вашего любимого кумира. Об истории успеха ярких и неординарных людей. О великих ученых и политиках. Школьники и студенты почерпнут на нашем ресурсе необходимый и актуальный материал из биографии великих людей для различных докладов, рефератов и курсовых.
Узнавать биографии интересных людей, которые заслужили признание человечества, занятие часто очень увлекательное, так как истории их судеб захватывают не меньше иных художественных произведений. Для кого-то такое чтение может послужить сильным толчком для собственных свершений, даст веру в себя, поможет справиться с непростой ситуацией. Встречаются даже заявления, что при изучении историй успеха других людей, в человеке помимо мотивации к действию, проявляются и лидерские качества, укрепляется сила духа и упорство в достижении целей.
Интересно почитать и размещенные у нас биография богатых людей, чья стойкость на пути к успеху достойна подражания и уважения. Громкие имена прошлых столетий и нынешних дней всегда будут вызывать любопытство историков и обычных людей. А мы поставили своей целью удовлетворить такой интерес в полной мере. Хотите блеснуть эрудицией, готовите тематический материал или просто интересно узнать все об исторической личности – заходите на сайт.
Любители почитать биографии людей могут перенять их жизненный опыт, научиться на чьих-то ошибках, сравнить себя с поэтами, художниками, учеными, сделать важные для себя выводы, самосовершенствоваться, используя опыт неординарной личности.
Изучая биографии успешных людей, читатель узнает, как были сделаны великие открытия и достижения, давшие шанс человечеству взойти на новую ступень в своем развитии. Какие препятствия и сложности пришлось преодолеть многим известным людям искусства или ученым, знаменитым врачам и исследователям, бизнесменам и правителям.
А как увлекательно окунуться в историю жизни какого-либо путешественника или первооткрывателя, представить себя в качестве полководца или бедного художника, узнать историю любви великого правителя и познакомиться с семьей давнего кумира.
Биографии интересных людей у нас на сайте удобно структурированы так, чтоб посетителям не составляло труда найти в базе сведения о любом нужном человеке. Наша команда стремилась к тому, чтоб Вам понравилась и простая, интуитивно ясная навигация, и легкий, интересный стиль написания статей, и оригинальный дизайн страниц.

«Записка» Ахмеда Ибн-Фадлана - чрезвычайно важный источник по истории Восточной Европы X века. Ее автор посетил Волжскую Булгарию в составе посольства аббасидского халифа аль-Муктадира (908-932 гг.)
Там он встретил Русов и подробно их описал.

«Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились (высадились) на реке Атиль. И я не видел (людей) с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны. Они не носят ни курток, ни хафтанов, но носит какой-либо муж из их числа кису, которой он покрывает один свой бок, причем одна из его рук выходит из нее. С каждым из них (имеется) секира, и меч, и нож, и он (никогда) не расстается с тем, о чем мы (сейчас) упомянули. Мечи их плоские, с бороздками, франкские. И от края ногтя (ногтей) кого-либо из них (русов) до его шеи (имеется) собрание деревьев и изображений (вещей, людей?) и тому подобного. А что касается каждой женщины из их числа, то на груди ее прикреплено кольцо или из железа, или из серебра, или (из) меди, или (из) золота, в соответствии с (денежными) средствами ее мужа и с количеством их. И у каждого кольца - коробочка, у которой нож, также прикрепленный на груди.

Они грязнейшие из твари Аллаха, - (они) не очищаются от испражнений, ни от мочи, и не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды, но они как блуждающие ослы. Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атиле, а это большая река, и строят на ее берегу большие дома из дерева, и собирается (их) в одном (таком) доме десять и (или) двадцать, - меньше и (или) больше, и у каждого (из них) скамья, на которой он сидит, и с ними (сидят) девушки - восторг для купцов. И вот один (из них) сочетается со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. Иногда же соединяются многие из них в таком положении одни против других, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и (таким образом) застает его сочетающимся с ней, и он (рус) не оставляет ее, или же (удовлетворит) отчасти свою потребность.
И у них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы посредством самой грязной воды, какая только бывает, и самой нечистой, а именно так, что девушка приходит каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит ее своему господину. Итак, он моет в ней свои обе руки и свое лицо и все свои волосы. И он моет их и вычесывает их гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюет в нее и не оставляет ничего из грязи, но (все это) делает в эту воду. И когда он окончит то, что ему нужно, девушка несет лохань к тому, кто (сидит) рядом с ним, и (этот) делает подобно тому, как делает его товарищ. И она не перестает переносить ее от одного к другому, пока не обойдет ею всех находящихся в (этом) доме, и каждый из них сморкается и плюет и моет свое лицо и свои волосы в ней.
И как только приезжают их корабли к этой пристани, каждый из них выходит и (несет) с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набид, пока не подойдет к высокой воткнутой деревяшке, у которой (имеется) лицо, похожее на лицо человека, а вокруг нее (куска дерева) маленькие изображения, а позади этих изображений (стоят) высокие деревяшки, воткнутые в землю. Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом (он) говорит ему: "О, мой господин, я приехал из отдаленной страны и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур", пока не сообщит (не упомянет) всего, что (он) привез с собою из (числа) своих товаров - "и я пришел к тебе с этим даром"; - потом (он) оставляет то, что (было) с ним, перед этой деревяшкой, - "и вот, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца с многочисленными динарами и дирхемами, и чтобы (он) купил у меня, как я пожелаю, и не прекословил бы мне в том, что я скажу.

И если кто-нибудь из них заболеет, то они забивают для него шалаш в стороне от себя и бросают его в нем, и помещают с ним некоторое количество хлеба и воды, и не приближаются к нему и не говорят с ним, но посещают его каждые три дня, особенно если он неимущий или невольник. Если же он выздоровеет и встанет, он возвращается к ним, а если умрет, то они сжигают его. Если же он был невольником, они оставляют его в его положении, так что его съедают собаки и хищные птицы. И если они поймают вора или грабителя, то они ведут его к толстому дереву, привязывают ему на шею крепкую веревку и подвешивают его на нем навсегда, пока он не распадется на куски от ветров и дождей.»

Он (Ибн-фадлан) сказал: итак, мы отправились из страны этих (людей) и переправились через реку Джарамсан, потом через реку Уран, потом через реку Урам, потом через реку Ба(б)а(н)адж, потом через реку Вати, потом через реку Банасна, потом через реку Джавашин. Расстояние от (одной) реки до (другой) реки, о которых мы упомянули, - два дня, или три или четыре, менее этого или более.

(Из Якута) : "Булгар - город кипчаков, удаленный на севере, (город) с сильным холодом, (так что) снег почти не сходит с его земли летом и зимой, и жители его редко видят сухую землю. Постройки их только из дерева, а именно, они насаживают бревно поверх бревна и сколачивают их шипами тоже из дерева, очень крепкими. Фрукты и хлеба в их земле не растут хорошо. Между Итилем, городом хазар, и Булгаром дорогой по степи около месяца, а подымаются к нему по реке Итиль около двух месяцев, а при спуске (по реке) около двадцати дней. А от Булгара до ближайшей границы Византии около десяти переездов, и от него же до Куйабы, города русов, двадцать дней, а от Булгара до Башджирд двадцать пять переездов. Царь и население Булгара уже приняли ислам в дни (правления) аль-Муктадира-би-ллаха и отправили в Багдад посла, уведомляя аль-Муктадира об этом и прося его и присылке кого-либо, кто научил бы их молитвам и законам (шариата). Однако, я (еще) не узнал причины принятия ими ислама. (Из Якута)

Когда же мы были от царя кипчаков, к которому мы направлялись, на расстоянии дня и ночи пути, то он послал для нашей встречи четырех царей, находящихся под его властью (букв. под его рукой), своих сотоварищей и своих детей, и они встретили нас (неся) с собой хлеб, мясо и просо, и отправились вместе с нами. Когда же мы были от него на (расстоянии) двух фарсахов, он встретил нас сам, и, когда он увидел нас, он спешился и пал ниц, поклоняясь с благодарением Аллаху великому, могучему. В рукаве у него были дирхемы, и он рассыпал их на нас. Он водрузил для нас купола и поселился в них. Наше прибытие к нему было в воскресенье, когда прошло двенадцать ночей (месяца) мухаррама триста десятого года (12 May 922 - Translator"s Note) , и было расстояние от аль-Джурджании до его страны семьдесят дней. Итак, мы оставались воскресенье, понедельник, вторник и среду в палатках, которые были разбиты для нас, пока он не собрал царей, предводителей и жителей своей страны, чтобы услышать чтение письма. Когда же наступил четверг и они собрались, мы развернули два знамени, которые были с нами, оседлали лошадь седлом, доставленным к нам, одели его (царя) в черное и надели на него тюрбан. Тогда я вынул письмо халифа и сказал ему: "Не подобает, чтобы мы сидели, когда читается это письмо". И он встал на ноги, - он сам и (также) присутствовавшие знатные лица из жителей его государства, а он человек очень толстый и пузатый. Тогда я начал, прочитал начало письма и, когда я дошел до того места: "Я призываю мир на тебя и воистину я прославлю тебе Аллаха, кроме которого нет иного бога", - я сказал: "Ответь пожеланием мира повелителю правоверных". И он ответил и ответили все вместе. Переводчик непрерывно переводил для нас (т.е. наше чтение) слово в слово. Когда же мы кончили, то они провозгласили "велик Аллах!" таким возгласом, от которого затряслась земля. Потом я прочитал письмо везиря Хамида ибн-аль-"Аббаса, в то время как он (царь) стоял. Потом я приказал ему сесть и во время чтения письма Надира аль-Хурами он сидел. Когда же я окончил, его спутники рассыпали на него (царя) многочисленные дирхемы. Потом я вынул подарки, (состоявшие) из благовоний, одежд, жемчуга для его жены, и я непрерывно возлагал на него и на нее одну вещь за другой, пока мы не покончили с этим. Потом я облек его жену в (почетный) халат в присутствии людей, в то время как она сидела рядом с ним, - таков их закон и обычай. Когда же я облек ее в халат, то женщины рассыпали на нее дирхемы, и мы удалились.

Когда же прошло некоторое время, он прислал за нами и мы вошли к нему, когда он был в своей палатке. Цари были с правой стороны, нам он приказал сесть с левой его стороны, в то время, как дети его сидели перед ним, а он один на троне, покрытом византийской парчей. Он велел подать стол. Его подали, и на нем было только жареное мясо. И вот начал он, - взял нож и отрезал кусочек и съел его, и второй, и третий, потом вырезал кусок и вручил его послу Сусану, и когда он его получил, то ему был принесен маленький стол и поставлен перед ним. И таково правило, что никто не протягивает своей руки к еде, пока не вручит ему царь кусочек. И как только он его получит, то уже принесен ему стол. Потом он вручил (мясо) мне и принесен был мне стол, потом вручил четвертому царю, и ему принесли стол, потом вручил своим детям, и им принесли столы, и мы ели каждый со своего стола, не будучи сотоварищем по столу с кем-либо другим, и кроме него никто не брал с его стола ничего, а когда он кончал с едой, то каждый из них то, что останется на нашем столе, уносил в свое жилище. Когда мы поели, он (царь) велел подать напиток из меда, который они называют ас-суджув, (который он употребляет) днем и ночью, и выпил кубок, потом встал во весь рост и сказал: "Это мое веселие о моем господине, повелителе правоверных, да продлит Аллах его дни". И так как он встал, то встали и четыре царя и дети его, и мы встали также когда он делал это три раза. Потом мы удалились от него.

До моего прибытия на его минбаре уже провозглашали за него хутбу: "О, Аллах! Храни царя Балтавара, царя Булгара". И сказал ему я: "Во истину, царь, это Аллах, и на минбаре этим именем не называется никто, кроме него, великого и могучего. И вот господин твой, повелитель правоверных, удовлетворился для самого себя тем, чтобы о нем на его минбарах на востоке и западе провозглашали: "О, Аллах! сохрани раба твоего и наместника (халифа) твоего Джа"фара имама аль-Муктадира-би-ллаха, повелителя правоверных", и таким же образом (делали) бывшие перед ним его отцы (предки) халифы. И сказал пророк, да благословит его Аллах и да спасет: "Не восхваляйте меня без меры, как восхваляют христиане Иисуса сына Марии, ведь право же я раб Аллаха и посланник его". Он же сказал мне: "Как же подобает, чтобы провозглашали за меня хутбу?" Я сказал: "Твоим именем и именем твоего отца". Он сказал: "Но ведь отец мой был неверным, и я не хочу упоминать его имени на минбаре, и я также (был неверным), и я не хочу, чтобы произносилось мое имя, каким оно было, когда меня называли как неверного. Но, однако, как имя моего господина, повелителя правоверных?" Я сказал: "Джа"фар". Он сказал: "Подобает ли, чтобы я назывался его именем?" Я сказал: "Да". Он сказал: "(Итак), я уже дал себе имя Джа"фар, а имя отцу своему "Абдаллах, так что дай распоряжение об этом хатибу". Я сделал (это), и он (хатиб) стал провозглашать за него (царя) хутбу: "О, Аллах! сохрани раба твоего Джа"фара ибн-"Абдаллаха, повелителя (эмира) Булгара, клиента повелителя правоверных".

Когда прошло три дня по прочтении письма (халифа) и вручении подарков, он прислал ко мне. До него дошли сведения о четырех тысячах динаров и какова была хитрость христианина для их задержки. О них (динарах) было сообщение в письме. Итак, когда я вошел к нему, он приказал мне сесть, и я сел, а он бросил мне письмо повелителя правоверных и сказал: "Кто принес это письмо?" Я сказал: "Я". Потом он бросил мне письмо везиря и сказал: "А это тоже?" Я сказал: "Я". Он сказал: "А деньги, упомянутые в них обоих, что с ними сделано?" Я сказал: "Трудно было их собрать, время было стеснено, мы боялись упустить (возможность) для приезда (сюда), так что мы оставили (их), чтобы они следовали за нами". Тогда он сказал: "Действительно, приехали вы все вместе, и то, что на вас истратил мой господин, он истратил для доставки этих денег, чтобы я построил на них крепость, которая бы защитила меня от иудеев, которые поработили меня, что же касается подарка, то мой отрок мог бы его доставить хорошо". Я сказал: "Это верно, но только право же и мы постарались". Тогда он сказал переводчику: "Скажи ему, - я не знаю тех людей, а действительно знаю тебя одного, и это потому, что эти люди не арабы, и если бы знал устад, да поможет ему Аллах, что они доставят то, что ты доставляешь, он не послал бы тебя, чтобы ты сохранил (это) для меня и (чтобы) прочитал письмо мне и выслушал мой ответ. Я не потребую ни одного дирхема ни у кого, кроме тебя, так что отдавай деньги и это самое лучшее для тебя". Итак, я ушел от лица его перепуганным, удрученным. А у человека (этого) был (такой) вид и величавость, был он толстый и широкий, так что как будто он говорил из (большого) кувшина. Итак, я вышел от него, и собрал своих спутников и сообщил им, что произошло между ним и мною. И (я) сказал им: "Я вас от этого предостерегал".

Ему муеззин, призывая к молитве, провозглашал икаму дважды. А я сказал ему (царю): "Право же господин твой, повелитель правоверных, в своем доме провозглашает икаму один раз". Тогда он сказал муедзину: "Прими то, что он говорит тебе, и не противоречь ему". Таким образом муеззин совершал молитву соответственно с этим указанием несколько дней, в то время, как он (царь) спрашивал меня о деньгах и препирался со мной о них, а я приводил его в отчаяние относительно этого и защищался доказательствами этого. Когда же он был приведен в отчаяние относительно этого, то дал распоряжение муеззину, чтобы он провозглашал икаму дважды, и он (муеззин) это сделал. А он (царь) хотел этим путем привести его к диспуту со мной. Итак, когда я услышал, как он удваивал икаму, я запретил ему и закричал на него. Царь узнал об этом, велел притти мне и велел притти моим спутникам. Когда же мы собрались, он сказал переводчику: "Скажи ему, - то есть мне, - что ты скажешь о двух муеззинах, из которых один провозгласил (икаму) один раз, а другой дважды, потом каждый из них обоих молился с народом, - допустима ли (законна ли) молитва или же нет?" Я сказал: "Молитва допустима". Он сказал: "С разногласием ли (муджтехидов) по этому вопросу или по (их) общему мнению (биль-иджма)?" Я сказал: "По общему мнению". Он сказал: "Скажи ему: а что ты скажешь о человеке, который вручил людям деньги, (предназначенные) для людей неимущих, осажденных, порабощенных, а те обманули его?" Я сказал: "Это недопустимо и это люди скверные". Он сказал: "С разногласием или по общему мнению?" Я сказал: "По общему мнению". Тогда он сказал переводчику: "Скажи ему: ты знаешь, что если бы халиф - да продлит Аллах его days! - послал ко мне войско, то одолел ли бы он меня?" Я сказал: "Нет". Он сказал: "А эмир Хорасана?" Я сказал: "Нет". Он сказал: "Это не вследствие ли отдаленности расстояния и многочисленности между нами племен неверных?" Я сказал: "Да". Он сказал: "Скажи ему: итак, клянусь Аллахом, действительно я нахожусь в своем отдаленном местопребывании, в котором ты меня видишь, но действительно я боюсь своего господина, повелителя правоверных, и именно я боюсь, что до него дойдет обо мне что-нибудь такое, что он сочтет отвратительным, так что он проклянет меня и я погибну в своем (отдаленном) месте, в то время как он будет оставаться в своем государстве и между мною и им будут простираться далекие страны. В то время как вы постоянно ели его хлеб и носили его одежды и видели его, вы обманули его относительно размера посылки, с которой он отправил вас ко мне, к народу неимущих (людей), обманули мусульман, (но) я не принимаю от вас (помощи) в деле своей веры, пока не придет ко мне такой (человек), кто будет правдив со мной в том, что он говорит. И если придет ко мне человек такого рода, то я приму от него". Так он зажал нам рот, мы не сказали ничего в ответ и удалились от него.

Он (Ибн-фадлан) сказал: после этого разговора он (царь) предпочитал меня, приблизил меня, удалил моих спутников и назвал меня Абу-Бекр ас-Садук.

Я видел в его стране столько удивительных вещей, что я их не перечту из-за их множества, как, например, то, что в первую (же) ночь, которую мы переночевали в его стране, я увидел перед заходом солнца, в обычный час, как небесный горизонт сильно покраснел, и услышал в атмосфере сильный шум и ворчанье громкое. Тогда я поднял свою голову и вот, там облако подобное огню, недалеко от меня, и вот это ворчанье и шумы от него, и вот, подобия людей и лошадей в нем, и вот, в отдаленных фигурах, которые похожи на людей, копья и мечи в нем, которые то казались мне совершенно ясными, то лишь кажущимися. И вот, другой кусок, подобный этим (фигурам), в котором также я увидел мужей, лошадей и оружие, и начал этот кусок нападать на тот кусок, как нападет эскадрон на другой эскадрон. Мы же испугались этого и начали просить и молить, а они (жители) смеются над нами и удивляются тому, что мы делаем. Он (Ибн-фадлан) сказал: и мы смотрели на отряд, нападающий на отряд, и оба они смешались вместе на некоторое время, потом оба разделились и таким образом это дело продолжалось некоторую часть ночи. Потом они скрылись. Мы спросили об этом царя и он сообщил, что его предки говорили, что эти (всадники) принадлежат к верующим и неверующим джиннам, и они сражаются каждый вечер, и что это не прекращается с тех пор, как они живут, каждую ночь.

Он (Ибн-фадлан) сказал: (однажды) вошел я и бывший у царя портной из жителей Багдада, попавший в эту область, в мою палатку, чтобы поговорить между собою. Итак, мы поговорили так долго, что человек не прочитает даже меньше половины одной седьмой (Корана). При этом мы ожидали ночного азана. Но после азана вышли из палатки, а рассвет уже начался. Тогда я сказал муеззину: "Какой азан ты провозгласил?" Он сказал: "Азан рассвета". Я сказал: "А ночной (азан) последний?" Он сказал: "Мы читаем его молитву вместе с молитвой при заходе солнца". Я сказал: "А ночь?" Он сказал: "Как видишь. Были еще более короткие, чем эта, но только она уже стала прибавляться в длине". Он сообщил, что он вот уже месяц как не спит, боясь, чтобы не пропустить утренней молитвы, и это потому, что человек ставит котелок на огонь во время захода солнца, потом он читает утреннюю молитву и для него (котелка) не приходит время закипеть.

Он (Ибн-фадлан) сказал: я видел, что день у них очень длинный, именно в продолжение некоторой части года он длинен, а ночь коротка, потом ночь длинна, а день короток. Итак, когда наступила вторая ночь, я сел вне палатки и наблюдал небо и увидел на нем только небольшое количество звезд, - думаю, что около пятнадцати звезд; это вследствие малой темноты, так что в ней (ночи) человек узнает человека с большего (расстояния), чем расстояние выстрела стрелы. Он (Ибн-фадлан) сказал: я видел, что месяц не достигает середины неба, но является на его краях на короткое время, потом является рассвет и месяц скрывается.

Царь рассказал мне, что за его страной на расстоянии трех месяцев пути есть люди (народ), которых называют Вису. Ночь у них меньше часа. Он сказал: Я видел, что в этой стране во время восхода солнца окрашивается красным все, что в ней есть, - земля и горы и все, на что ни посмотрит человек, и восходит солнце, подобно облаку по величине, и такая краснота продолжается пока (солнце) не достигнет меридиана. Жители этого поселения сообщили мне, что действительно, когда бывает зима, то ночь делается по длине такой же как (летний) день, а день делается таким коротким, как ночь, так что, если один из наших людей действительно выйдет к месту, называемому Атиль, - а между нами и им расстояние пути менее фарсаха, - во время появления утренней зари, то он достигнет его только ко времени полного наступления ночи, когда появляются все звезды, так что они покрывают (все) небо. И мы не покидаем города, пока ночь длинна, а день короток.

Я видел, что они считают очень благодетельным для себя вой собак и радуются ему и предсказывают год изобилия, благословения и благополучия. Я видел, что змей у них такое множество, что вот на ветке дерева право же накрутился десяток из них и более. Они не убивают их, и они (змеи) им не вредят, так что, право же, как-то я увидел в одном месте длинное дерево, длина которого была более ста локтей. Оно уже упало, и вот я вижу, что ствол его огромный чрезвычайно. Я остановился, глядя на него, и тогда оно задвигалось, и меня испугало это. Я посмотрел на него внимательно и вот, (вижу) на нем змея подобная ему по толщине и длине. Когда же она увидела меня, она спустилась с него (дерева) и скрылась между деревьями. Я же возвратился испуганный. Итак, я рассказал (об этом) царю и тем, кто был у него на приеме. Они же не придали этому значения, а он (царь) сказал: "Не беспокойся, так как она не сделает тебе вреда".

(Однажды) мы остановились вместе с царем на одной остановке. И вошел я и мои спутники, - Такин, Сусан и Барис, - и с нами человек из свиты (спутников) царя в (некое место) между деревьями, и вот, он показал нам кустик, маленький, зеленый, такой тонкий, как веретено, но с более длинным краем. Он несет наверху развилки по одному листу, широкому, разостланному по земле, на которой как бы расстелены растения, а среди них (листьев) ягоды. Кто их ест, не сомневается, что это фрукт граната. Итак, мы поели их и убедились, что он (доставляет) большое удовольствие, так что мы не переставали искать их и есть их.

Я видел у них яблоки очень зеленого цвета и с еще большей кислотой, похожей на винный уксус, которые едят девушки и жиреют от них. Я не видел в их стране чего-либо в большем количестве, чем деревьев орешника. Действительно, я видел из них леса (такие), что каждый лес имел сорок фарсахов (в длину) при подобной же (ширине).

Я видел у них дерево, не знаю что это такое, чрезвычайно высокое; его ствол лишен листьев, а вершины его как вершины пальмы, и у него ветви. И он (Ибн-фадлан) сказал: однако они (ветви) соединяются, проходя к известному для них (жителей) месту его ствола. Они же (жители) пробуравливают его и ставят под ним сосуд, в который течет из этого отверстия жидкость (вода) более приятная, чем мед. Если человек много выпьет ее, то она его опьянит, как опьяняет вино, и более того.

Их пища (это) просо и мясо лошади, но и пшеница и ячмень (у них) в большом количестве, и каждый кто что-либо посеял, берет это для себя, и у царя нет на это (эти посевы) никакого права, за исключением того, что они платят ему в каждом году от каждого дома шкуру соболя. Если же он прикажет дружине (совершить) набег на какую-либо из стран, и она (дружина) награбит, то он имеет вместе с ними (дружинниками) долю. Каждому, кто устраивает для себя свадьбу или созывает званый пир, необходимо сделать подношение (продуктов) царю в зависимости; от размеров пиршества, а потом (уж) он вынесет (для гостей) медовый набид и пшеницу скверную, потому что земля у них черная вонючая, а у них нет мест (помещений), в который бы они складывали свою пищу, так что они вырывают в земле колодцы и складывают пищу в них. Таким образом проходит только немного дней, как она портится (изменяется) и воспринимает запах, и ею нельзя пользоваться.

И у них нет ни (оливкового) масла, ни масла сезама, ни жира совершенно, и действительно они употребляют вместо этих жиров рыбий жир, и все, что они с ним (этим жиром) употребляют, бывает сильно пахнущим. Они делают из ячменя мучной напиток, который пьют маленькими глотками девушки и отроки, а иногда варят ячмень с мясом, причем господа съедают мясо и кормят девушек ячменем. Но только когда бывает раннее утро, то она ест (часть) мяса.

Все они носят шапки. Итак, когда царь едет верхом, то он едет один, без отрока, и с ним нет никого, и когда он проезжает по базару, то никто не остается сидящим, но снимает с головы свою шапку и кладет ее себе подмышку, когда же он проедет мимо них, то они опять кладут свои шапки себе на головы. И точно так же все, кто входит к царю, мал и велик, включительно до его детей и братьев, как только окажутся перед ним, тотчас снимают свои шапки и кладут их себе подмышку. Потом они делают в его сторону знак головою и присаживаются, потом они стоят, пока он не прикажет им сесть, и каждый, кто сидит перед ним, право же сидит стоя на коленях, и не вынимает своей шапки и не показывает ее, пока не выйдет от него (царя), и тогда он надевает ее. Все они (живут) в юртах, с той только разницей, что юрта царя очень большая, вмещающая тысячу душ, устланная в большей части армянскими коврами. У него (царя) в середине ее (стоит) трон, покрытый византийской парчей. Из их обычаев (правил) один таков, что если у сына (какого-либо) человека (мужа) родится ребенок, то его забирает (к себе) его дед, прежде его отца, и он (дед) говорит: я имею на него большее, чем его отец, право в его доле, пока он не сделается (взрослым) мужем; если из них умрет человек (муж), то ему наследует его брат прежде его сына. Итак, я наставил царя, что это не дозволено, и наставил его, каковы (правильные) права наследования, пока он их не уразумел.

Я видел очень много гроз в их стране, и если гроза ударит на дом, то они не приближаются к нему и оставляют его таким, каким он есть, и все что в нем (находится), - человека и имущество и все прочее, пока не уничтожит его время, - и они говорят: это дом, на жителях которого лежит гнев.

И если (один) человек (муж) из их среды убьет (другого) человека (мужа) намеренно, они казнят его за него (за убитого), а если убьют его нечаянно, то делают для него сундук из дерева (материала) хаданга (белого тополя), кладут его внутрь его, заколачивают его (гвоздями) над ним, и кладут вместе с ним три лепешки и кружку с водой. Они ставят для него три куска дерева наподобие дышел (от плуга), подвешивают его между ними, и говорят: "Мы подвешиваем его между небом и землей, (где) его постигнет (действие) дождя и солнца", - может быть, Аллах смилостивится над ним". И он остается подвешенным, пока не износит его время и не развеют его ветры.

И если они увидят человека, обладающего подвижностью и знанием вещей, они говорят: "Вот этот имеет право, чтобы он служил нашему господину". Итак, они берут его, кладут ему на шею веревку и вешают его на дереве, пока он не кончится. И действительно, рассказал мне переводчик царя, что некий синдиец остановился в этой стране и оставался у царя продолжительное время, служа ему. И был он ловок, понятлив. И вот, одна компания из них (жителей) захотела отправиться по их проездам. И вот, этот синдиец попросил разрешения царя отправиться вместе с ними. Он же (царь) запретил ему это. А он (синдиец) настаивал (в этом) перед ним, пока он не разрешил ему. Итак, он отправился вместе с ними в корабле. И вот, они увидели, что он подвижен, сметлив. Итак, они согласились между собою и сказали: "Этот (человек) превосходен для служения нашему господину, так отправимся же с ним к нему". Они следовали на своем пути мимо леса, и вот они ввели его (синдийца) в него (в лес), наложили на его шею веревку, привязали его на вершине высокого дерева, оставили его, и прошли (дальше).

И если они едут в дороге, и один из них захочет помочиться и помочится, имея на себе оружие, то они ограбляют его, берут его одежду и все, что есть с ним, и это у них такой обычай (правило). А кто сложит с себя оружие и положит его в сторону, и (тогда) мочится, то они не препятствуют ему.

Мужчины и женщины спускаются в реку и моются вместе голые, не закрываются один от другого и не совершают прелюбодеяния каким бы то ни было образом и (для этого) нет никакой возможности. А кто из них совершил прелюбодеяние, кто бы он ни был, для него заколачивают четыре лемеха, привязывают к ним обе его руки и обе его ноги и рассекают (его) топором от его затылка до его обоих бедер. И таким же образом они поступают с женщиной тоже. Потом подвешивается каждый кусок его и ее на дерево. Я не переставал прилагать старания, чтобы женщины закрывались от мужчин, но это мне не удалось исправить. И они убивают вора так же, как убивают прелюбодея.

В их лесах много меду в жилищах пчел, которые они (жители) знают и отправляются для сбора этого, а иногда нападают на них (жителей) люди из числа их врагов, так они убивают их. У них много купцов, которые отправляются в землю турок, причем привозят овец, и в страну, называемую Вису, причем привозят соболей и черных лисиц.

Мы видели у них домочадцев одного "дома" в количестве пяти тысяч душ женщин и мужчин, уже всех принявших ислам, которые известны под именем аль-Баранджар. Для них построили мечеть из дерева, чтобы они молились в ней. Они не умеют читать, так что толпа делает (повторяя) то, как (каким образом) молятся (другие). Действительно, как-то под моим руководством принял ислам один человек (муж) по имени Талут. Итак, я назвал его ""Абдаллахом", он же сказал: "Я хочу, чтобы ты назвал меня своим (собственным) именем Мухаммад", и я это сделал. И приняли ислам его жена и его мать и его дети и всех их стали называть Мухаммадом. Я научил его (произнесению): "Хвала Аллаху" и "Скажи: он Аллах един", и радость его от этих двух сур была больше, чем его радость, если бы он сделался царем кипчаков. Когда мы прибыли к царю, мы нашли его остановившимся на так называемой Халджа, а это три озера, из которых два больших, а одно маленькое. Но только среди всех них (озер) нет ни одного, дно которого было бы достижимо. Между этим местом и между их огромной рекой, текущей в страну Хазар, называемой рекой Атиль, (расстояние) около фарсаха. И на этой реке (находится) место рынка, который бывает во всякое время, и на нем продается много полезного товара.

Такин (еще прежде) рассказывал мне, что в стране царя есть (один) человек (муж) чрезвычайно огромного телосложения. Итак, когда я прибыл в эту страну, я спросил у царя о нем. Он же сказал: "Да, он был раньше в нашей стране и умер. Он не был из жителей этой страны и также (вообще) не из числа людей. История же его такова, что несколько купцов вышли к реке Атиль, как они (обыкновенно) выходят. А эта река поднялась, и вода ее выступила из берегов. Я не успел опомниться в этот же день, как уже прибыла ко мне толпа купцов, которые сказали: "О царь, следовал по воде (какой-то) человек (муж) (такой, что) если он из народа близкого от нас, то мы не можем оставаться (жить) в этих поселениях, и (не остается) ничего другого как переселиться". Итак, я поехал верхом вместе с ними, пока не прибыл к реке, и вот, я около этого человека, и вот (я вижу), что в нем, (меряя) моим локтем, двенадцать локтей, и вот у него голова (по величине) самый большой котел, какой только бывает, и нос больше четверти, а оба глаза огромны, а пальцы каждый больше четверти. Испугал меня его вид и овладел мною такой же страх, что и теми людьми. И начали мы говорить с ним, а (он) не говорил нам (ничего), но только смотрел на нас. Я перевез его в свое местопребывание и написал к людям Вису, - а они от нас на (расстоянии) трех месяцев, - спрашивая их о нем. Они же написали ко мне, извещая меня, что этот человек (муж) из (числа) Яджудж и Маджудж, а они от нас на (расстоянии) трех месяцев, между нами и ими помещается море, на берегу которого действительно они (находятся), и они, подобно скотам, совокупляются друг с другом. Аллах могучий и великий выводит для них каждый день рыбу из моря, и вот, приходит каждый из них и с ним (имеется) нож, и отрезает себе от нее столько, сколько достаточно ему и достаточно для его семьи. Если же он возьмет сверх того (количества), которое их удовлетворяет, то заболит живот у него, и также у его семьи заболят животы, а иногда он умирает и умирают они все. Когда же они возьмут от нее (рыбы) то, что им нужно, она поворачивается и уходит в море. Итак, они каждый день этим живут. А между нами и ими море, (которое находится у них) с одной стороны, а горы, окружающие их, с других сторон, и преграда (стена) также поместилась между ними и воротами (ед. ч.), из которых они обычно выходили. А когда Аллах могучий и великий захочет вывести их в обитаемые земли, то он произведет для них раскрытие преграды и высыхание моря, и прекратится для них рыба".

Он (Ибн-фадлан) сказал: тогда я спросил его (царя) об этом человеке (муже), и он сказал: "Жил (он) у меня некоторое время. Итак, бывало, не взглянет на него мальчик без того, чтобы не умереть, и беременная (не взглянет) без того, чтобы не выбросить своего плода. И бывало, если он овладеет человеком, то сжимает его обеими своими руками, пока не убьет его. Когда же я увидел это, я повесил его на высокое дерево, пока он не умер. Если ты хочешь посмотреть на его кости и его голову, то я отправлюсь с тобою, чтобы ты посмотрел на них". Я же сказал: "Клянусь Аллахом, я очень хочу этого". Итак, он поехал со мной верхом к большому лесу, в котором были огромные деревья. И вот уже разложился на дереве........ а голова его под ним (деревом), и я увидел, что голова его (человека) подобна большой кадке, ребра его подобны самым большим сухим плодовым веткам пальм и таковы же кости его голеней и обеих его локтевых костей. Я же изумился ему и удалился.

Он (Ибн-фадлан) сказал: и переехал царь от воды, по имени Халджа к реке, называемой Джавашир, и оставался около нее два месяца. Потом он захотел (снова) переехать и послал к людям, называемым Саван, приказание ехать вместе с ним. Они же отказали ему, и они разделились на две группы: одна группа с некиим родом, над которым как будто был царем (человек) по имени Вираг (?). Царь же (Булгара) послал к ним и сказал: "Воистину Аллах могучий и великий уже облагодетельствовал меня, давши мне ислам и верховную власть повелителя правоверных, так что я раб его, и это дело (?) возложил.... кто (?) будет мне противоречить, то я встречу его с мечом". Другая группа была с царем из некоего племени, которого называли царь Аскал. Он (Аскал) был в повиновении у него (царя Булгара), но только он (Аскал) еще не принял ислама. Итак, когда он (царь Булгара) послал к ним это послание, то они побоялись его намерения и поехали все в целом вместе с ним (царем Аскалом) к реке Джавашир. А это река с небольшой шириной, ширина ее пять локтей, а вода ее (доходит) до пупа, и местами до ключицы, а в большей своей части она (глубиной) в рост человека. Вокруг нее деревья, и суть многие из этих деревьев хаданги (белые тополя) и другие, а недалеко от нее широкая степь, о которой передают, что в ней (есть) животное, меньшее чем верблюд по величине, но выше быка. Голова его, это голова барашка, а хвост его - хвост быка, тело его - тело мула, копыта его подобны копытам быка. У него посередине головы один рог толстый круглый; по мере того, как он возвышается (приближается к кончику) он становится все тоньше, пока не сделается подобным наконечнику копья. И из них (рогов) иной имеет в длину от пяти локтей до трех локтей в соответствии с большим или меньшим размером (животного). Оно питается (букв.: пасется на) листьями деревьев, имеющими превосходную зелень. Когда оно увидит всадника, то направляется к нему, и если под ним (всадником) был рысак, то он (рысак) ищет спасения от него в усиленном бегстве, а если оно его (всадника) догонит, то оно хватает его своим рогом со спины его лошади, потом подбрасывает его в воздухе и встречает его своим рогом, и не перестает (делать) таким образом, пока не убьет его. А лошади оно ничего не причиняет каким бы то ни было образом или способом. И они (жители) ищут его в степи и лесах пока не убьют его. Это (происходит) так, что (они) влезают на высокие деревья, между которыми оно (животное) находится. Для этого собираются несколько стрелков с отравленными стрелами, и когда оно оказывается между ними, то стреляют в него, пока не изранят его и не убьют его. И действительно, я видел у царя три больших миски, похожих на йеменские (раковины) "джаз", о которых (мисках) он мне сообщил, что они сделаны из основания рога этого животного.

И сообщают некоторые (кое-кто) из жителей (этой) страны, что это (животное) носорог.

Он (Ибн-фадлан) сказал: я не видел из них (ни одного) человека, который был бы красным (от болезни), однако большинство их заболевшие, и от этого (этой болезни) умирают. Большинство их имеет колику, и даже, право же, она есть у их грудных детей.

И когда умирает мусульманин у них, и (или) когда (умирает) какая-нибудь женщина-хорезмийка, то обмывают его обмыванием мусульман (т.е. по обряду мусульман), потом везут его на повозке, которая тащит (его) понемногу (вместе) со знаменем, пока не прибудут с ним к месту, в котором похоронят его. И когда он прибудет туда, они берут его с повозки и кладут его на землю, потом очерчивают вокруг него линию и откладывают его (в сторону), потом выкапывают внутри этой линии его могилу, делают для него боковую пещеру и погребают его.

И таким же образом они (жители) поступают со своими мертвыми. Женщины не плачут над мертвыми, но их (жителей) мужчины плачут над ними. (Они) приходят в день, в который он умер. Таким образом они останавливаются у дверей его палатки и шумят (кричат) самым гнусным плачем каким только могут плакать, и самым диким. Это - (люди) свободные. Когда же закончится их плач, приходят рабы, (неся) с собой сплетенные кожи, и непрерывно плачут и бьют свои бока и задние части своих тел этими соболями, пока на их телах не образуются (следы) битья бичом. Им (жителям) надлежит водружать на дверях его палатки знамя, они приносят его оружие и кладут вокруг его могилы и не прекращают плача два года. Когда же закончатся два года, они снимают знамя и отрезают (часть) от своих волос, и родственники мертвого созывают званый пир, посредством которого дается знать об окончании их печали, и если у него была жена, то она выходит замуж. Это (так происходит), если он был из (числа) главарей, что же касается простого народа, то они делают со своими мертвыми (только) кое-что из этого (обряда).

На царе кипчаков (лежит) дань, которую он платит царю хазар, от каждого дома в его государстве - шкуру соболя. И когда прибывает корабль из страны (города) хазар в страну (город) кипчаков, то царь выезжает верхом и пересчитывает то, что в нем (имеется), и берет из всего этого десятую часть. А когда прибывают русы или же другие из прочих племен, с рабами, то царь право же выбирает для себя из каждого десятка голов одну голову. Сын царя кипчаков (находится) заложником у царя хазар. Еще прежде до царя хазар дошла весть о красоте дочери царя кипчаков. Итак, он (царь хазар) послал сватать ее, а он (царь кипчаков) привел доводы против него и отказал ему. Тогда тот отправил (экспедицию) и взял ее силою, хотя он иудей, а она мусульманка. Итак, она умерла, (находясь) у него. Тогда он послал, требуя во второй раз. И вот, как только дошло это до царя кипчаков, то он поспешил, и женился на ней (второй дочери) ради царя Аскал, (человек) из числа находившихся под его (царя) властью, так как он (царь кипчаков) боялся, что он (царь хазар) отнимет ее у него силой, как он сделал с ее сестрой. И вот, действительно, царь кипчаков позвал (секретаря), чтобы написать султану (халифу) и попросить его, чтобы он построил для него крепость, так как он боялся царя хазар.

Он (Ибн-фадлан) сказал: однажды я спросил его и сказал ему: "Государство твое обширно и (денежные) средства твои изобильны и доход твой многочислен, так почему же ты просил султана, чтобы он построил крепость на свои неограниченные средства?" Тогда он сказал мне: "Я увидел, что (держава) ислама стоит впереди (других) и что их (денежные) средства берутся каждым, кто управляет ими, и вот, потому я и обратился с просьбой об этом. Если бы, действительно, я хотел построить крепость на свои средства, на серебро или золото, то нет для меня в этом трудности. И право же я только хотел получить благословение от денег повелителя правоверных, и просил его об этом".

До наших дней сохранилось очень мало письменных источников Х века, в которых в той или иной степени затрагивается нынешний Самарский край. Безусловно, в этом ряду главное место занимают записки Ахмеда ибн Фадлана, секретаря посольства багдадского халифа, которое по пути в Волжскую Булгарию проследовало по территории Среднего Поволжья в 921-922 годах (рис. 1).

«Отмстить неразумным хазарам»

Археологические данные показывают, что первые государства на территории современного Самарского края возникли во второй половине VII века. Этому процессу предшествовали драматические события в степях Приазовья, где накапливали силу воинственные кочевые племена, объединившиеся в Хазарский каганат. И уже вскоре под ударами хазар распалась Великая Болгария, простиравшаяся в те времена вдоль всего Северного Кавказа, до побережья Черного и Азовского морей (рис. 2).

Судьба отдельных болгарских племен впоследствии сложилась по-разному. Кто-то из них переселился на Балканы, где эти пришельцы влились в Дунайскую Болгарию, другие остались на прежнем месте, под властью хазар. А вот третья группа племен, так и не покорившаяся завоевателям, ушла на территорию Среднего Поволжья, где они стали называться булгарами.

Смешавшись с местными жителями, они почти полностью перешли на оседлый образ жизни. Вскоре в междуречье Волги и Камы появились отдельные булгарские княжества, которые, впрочем, по-прежнему испытывали на себе сильное давление со стороны Хазарского каганата, обложившего народ данью, размеры которой возрастали из года в год.

Забегая вперед, следует сказать, что булгары смогли освободиться от гнета хазар лишь благодаря славянскому вмешательству. В начале Х века князь киевский Олег сумел не раз «отмстить неразумным хазарам», но окончательно они были разгромлены только войском князя Святослава Игоревича, который в 964-965 годах предпринял поход против этого разбойничьего государства. Потерпев сокрушительное поражение от русского оружия, Хазарский каганат вскоре распался на ряд мелких племенных образований и быстро исчез с карты Восточной Европы.

Лишь после этого Волжская Булгария получила возможность быстро развиваться. В лучшие свои годы она простиралась на севере - до Камы, на юге - до реки Самары и Самарской Луки, на западе - до Суры и Оки, и на востоке - до реки Белой. Таким образом, на протяжении X-XIII столетий вся северная половина нашего региона входила в состав этого раннефеодального государства (рис. 3, 4).

Но до этого Волжскую Булгарию раздирали междоусобные стычки между ее отдельными родовыми кланами. И только пришедший к власти в 921 году царь Альмас главной своей целью поставил объединение разрозненных княжеств в единое государство. Вскоре правитель понял, что ему вряд ли удастся это сделать без поддержки авторитетной религии. Но поскольку в те времена булгары все еще оставались язычниками, Альмас направил своего посла в Багдад. Он просил халифа оказать помощь во введении в Волжской Булгарии ислама, как наиболее распространенной и авторитетной религии среди тюркоязычных народов.

Вот так в 921 году из Багдада на Среднюю Волгу отправилась исламская миссия, в состав которой халиф повелел включить Ахмеда ибн Фадлана – арабского ученого, одного из самых просвещенных людей Среднего Востока того времени. Полное его имя - Ахмед ибн Фадлан ибн аль-Аббас ибн Рашид ибн Хаммад. О нем также известно, что он состоял в должности старшего писца-чиновника при багдадском военачальнике Мухаммеде ибн Сулеймане, который в 904-905 годах по приказу халифа завоевал Египет. О том походе нам сейчас известно именно благодаря запискам ибн Фадлана, который сопровождал арабскую армию на протяжении всей военной кампании.

«Переправились через реку Самур»

Но самым заметным произведением багдадского ученого ныне считается его трактат под названием «Рисале» (в переводе на русский - «Записки»). Эта книга представляет собой обстоятельный отчет о двухлетнем путешествии багдадского посольства через Среднюю Азию и современный Казахстан в столицу волжского государства – город Булгар. «Рисале» ныне считается одним из важнейших литературных памятников всей средневековой истории Востока, поскольку здесь подробно описываются жизнь, быт, нравы и система внутреннего управления в государствах Средней Азии, Заволжья и Волго-Камского края.

Как указывает ибн Фадлан в своей рукописи, посольство выехало из Багдада 21 июня 921 года. Путь его лежал сначала в Бухару, а затем вниз по Амударье до Хорезмского царства. Здесь послы остановились на зимовку, а далее на север они проследовали в марте 922 года. Из тех же записок следует, что с этого времени ибн Фадлан стал фактическим руководителем всей миссии.

Около 20 марта посольство прибыло в страну огузов (или «гуззов»), которая располагалось на территории нынешнего Западного Казахстана. Здешние племена встретили предложение багдадцев о принятии ислама очень враждебно, и дело едва не дошло до вооруженного столкновения. Спасаясь от огузов, арабы в начале мая 922 года перебрались через реку Яик (ныне Урал) а от нее проследовали в северо-западном направлении. Уже вскоре их караван углубился в бескрайние степи Заволжья.

Поскольку во время своего пути Ибн-Фадлан старался не пропустить ничего интересного, его подробные записи ныне помогают нам проследить весь путь посольства. И текст его книги свидетельствует, что Ибн-Фадлан стал первооткрывателем целого ряда географических объектов нынешнего Самарского края.

По территории нынешнего Самарского региона багдадские послы проезжали во время пика весеннего половодья, когда многие степные реки вышли из своих берегов. Неудивительно, что в записках Ибн-Фадлана уделено большое внимание этим водным преградам. О реках нынешнего Самарского Заволжья он оставил следующие записи: «Потом мы… сделали остановку у реки Джайх, а это самая большая река, которую мы видели… Потом мы… переправились через реку Джаха, потом после нее через реку Ирхиз, потом через Бачаг, потом через реку Самур, потом через Кинал, потом через реку Сух, потом через реку Кюнджюлю, и после этого попали в ту страну, куда и стремились».

Для записок из Х века это достаточно точное и подробное описание географических объектов. В самом деле, если ехать в направлении с юга на север через степи Заволжья по территории нашего края, то мы пересечем те же самые реки - у Ибн-Фадлана даже их названия созвучны с современными. Сравните: Джайх - Яик (Урал), Джаха - Чаган (приток Урала), Ирхиз - Иргиз, Бачаг - Моча (Чапаевка), Самур - Самара, Кинал - Кинель, Сух - Сок, Кюнджюлю - Кондурча. Здесь стоит повторить, что через реку Ирхиз, которая сейчас протекает в том числе и по территории Самарской области, посольство переправилось в мае 922 года.

Возможно, если бы Ибн-Фадлан из Багдада в Булгар следовал не сушей на лошадях, а плыл бы на паруснике по Волге, то в его описании отмечены были бы и Жигулевские горы, и Самарская Лука. Однако волжская излучина осталась в стороне от его пути.

Конец Волжской Булгарии

Государство Булгар в книге ибн Фадлана обозначена как «Страна славян». О царе Альмасе (Алмуше) путешественник оставил нам такую запись: «Он восседал на троне, покрытом византийской парчой. В его присутствии все, мал и велик, включая его сыновей и братьев, обязаны были снимать шапки и принимать почтительную позу… Близко к царю могут стоять только князья, а четверо из них постоянно находились у него под рукой. Царь получает подать - с каждого дома шкуру соболя, обязательные подношения с каждого свадебного пиршества, десятую часть привозимых в его страну товаров и столько же от добычи каждого военного отряда, даже если в его походе он и не принимал личного участия».

Как глава посольства, Ибн Фадлан передал Альмасу подарки из Багдада, самыми ценными из которых были богатая восточная одежда, два зеленых знамени, вышитые золотом, и чистокровный арабский скакун. Затем он прочитал письмо от халифа, после чего, как сказано в тексте, «все посольство дружно воскликнуло «Велик Аллах!», и таким громким криком, что от него задрожала земля». Булгарский царь принял подарки и письмо и сообщил всем присутствующим, что отныне Булгария признает ислам своей государственной религией и становится частью мусульманского мира (рис. 5).

Однако через три дня после этой церемонии Альмас вызвал к себе ибн Фадлана и потребовал от него 4000 динаров для постройки крепости, которые будто бы должен был прислать ему халиф. Этих денег у главы посольства не было, но он клятвенно пообещал царю по возвращении сразу же решить этот вопрос с халифом. По причине такой неувязки конец визита багдадского посольства в Булгар оказался скомканным.

Точное время отъезда арабов с волжских берегов установить сейчас невозможно, так как текст его рассказа об окончании визита в Булгар оказался утраченным. Из сохранившейся части можно узнать, что весной 923 года все посольство возвратилось в Багдад. Но получил ли впоследствии Альмас те самые 4000 динаров, так и осталось неизвестным.

О дальнейшей исторической судьбе Волжской Булгарии мы сейчас знаем в основном по сообщениям русских летописцев. В 1236-1237 годах это государство было стерто с лица земли пришедшими с Востока полчищами монголо-татарских завоевателей во главе с ханом Батыем. На тех местах, где еще совсем недавно стояли процветающие булгарские города, кочевники оставили лишь дымящиеся развалины и трупы их защитников. В Поволжье на три с лишним века пришла власть ханов Золотой Орды.

Памятная медаль

Самарский художник и медальер Вячеслав Агафонов в последние годы работал над серией памятных знаков, посвященных древней истории нашего региона. К настоящему времени он уже выпустил памятные медали о таких известных путешественниках, оставивших нам описания Самарского края, как Ахмед Ибн-Фадлан, Адам Олеарий и Федот Котов. Работу над увековечиванием памяти последнего из названных персонажей медальер закончил совсем недавно. Теперь любители истории смогут увидеть изображение этой медали (рис. 6-8).

Поскольку никаких портретов Ахмеда ибн Фадлана до наших дней не сохранилось, - рассказывал Вячеслав Агафонов, - я взял за основу общее стилизованное изображение арабского вельможи X века в характерной для того времени одежде и головном уборе. На моем рисунке ибн Фадлан, держащий под уздцы свою лошадь, осматривает представшую перед ним самарскую страну взглядом ученого, и словно бы оценивает, какие слова о ней следует оставить для потомков в своих записках.

Мне хочется надеяться, что изготовленные мною памятные медали останутся в собраниях самарских коллекционеров. У остальных самарцев они наверняка поднимут интерес и к прошлому нашего края, и вообще интерес к исторической науке.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Список литературы

Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Статьи, переводы и комментарии. М., Наука. 1956.

Ковалевский А.П. О степени достоверности Ибн-Фадлана. - Исторические записки, 1950, Т. 35. С. 265-293.

Ковалевский А.П. Посольство багдадского халифа к царю волжских булгар в 921-922 г. - Исторические записки. 1951. Т. 37. С. 214.

Ковалевский А.П. Чуваши и булгары по данным Ахмеда ибн Фадлана. - Ученые записки научно-исследовательского института языка, литературы и истории при Совете Министров Чувашской АССР. Вып. IX. Чебоксары, 1954. 46 с.

Ковалевский А.П. Чуваши и булгары по данным Ахмеда ибн Фадлана. Чебоксары, 1965.

Новооткрытый текст Ибн-Фадлана. - Вестник древней истории. 1938. № 1. С. 57-71.

Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. М.-Л., Наука. 1939 (пер. и комм.).

Путешествие Ахмеда Ибн-Фадлана на реку Итиль. Казань. 1992.

Салахетдинова М.А. Путешествие Ибн Фадлана и одни мусульманский обряд у волжских булгар. - Страны и народы Востока. Вып. XXVIII. География. Этнография. История. Культура. СПб.: Центр «Петербургское востоковедение», 1994. - С. 173-178.